Юрий Тешкин - Полковник

— Ну как, Витек? — спрашивает он Витю Козлова, — Что брат пишет?

— Да что пишет, — расписывается старательно Витя на карточке, — лесоповал, Александр Иванович, и есть лесоповал, сами небось знаете! Еще полгода, и выйдет… Хочу, Александр Иванович, на автотолчок съездить, маслопровод югославский достать, а то этот — барахло. Да вот собрался, а сам думаю: «Зачем мне, машина-то брата, через полгода выйдет, заберет». Нам родители сказали: «Выбирайте: кому кооперативная квартира, а кому — машина». Ну, брат холостой — ему машина, а нам с Валькой — квартира. Самому копить на машину — я сто двадцать, Валька сто — это нам девять лет копить, да это еще пока без ребенка, а если ребенок, тогда совсем завал. А без машины, Александр Иванович, совсем плохо. Я только сейчас и почувствовал, как это хорошо, когда и квартира, и машина. Ну ладно — поеду все же.

И опять сидит Сашка, дремлет, время зимнее, редко кто побеспокоит. «Закрыть ворота, что ли, собак покормить да спустить?» Сашка поглядывает на будильник, что стоит к нему задней стенкой, циферблатом к автовладельцам, расписываясь в карточке, они обязаны поставить точное время, чтобы в случае недоразумения можно было бы все точно установить. Преодолевая лень, Сашка тянется к будильнику, поворачивает — без четверти восемь. Согласно новому распоряжению товарища Мурасеева сторожа теперь через каждый час включают радиотрансляцию стоянки и читают в микрофон следующие фразы:

— Товарищ дежурный, пройдитесь с собакой вдоль периметра ограждения!

— Товарищ начальник дружинников, расставьте людей по квадратам согласно распорядку!

— Товарищи руководители групп содействия, не скапливайте людей, пройдите вдоль сигнализации!

Брезентовые каркасы, в которые упрятаны машины, затрудняют работу сторожей. Пригрозив автовладельцам, что снесет каркасы, товарищ Мурасеев добился своего, и теперь в помощь сторожам по вечерам приходят общественные помощники по списку, составленному советом стоянки. Правда, товарищ Мурасеев хотел, чтобы общественники помогали часов до двенадцати ночи, а еще лучше — до часу. Но совет стоянки, учитывая нерегулярную работу общественного транспорта, на это не пошел. Совет хотел ограничиться помощью часов до десяти, но тут уж товарищ Мурасеев пригрозил, что снесет все каркасы, затрудняющие обзор. Снесет без всяких дураков. И сошлись на одиннадцати часах. И вот точно в восемь появляется очередной дежурящий владелец. Владелец расписывается первым делом в книге дежурств и начинает рассказывать все ту же грустную историю. Начало истории бывает разным, сегодняшний, например, сел, расписавшись, вздохнул и начал так:

— У меня аккумулятор товарищ Мурасеев поставил на подзарядку, а я электролит принес, там маловато — надо подлить. — И он достал из кармана пальто бутылку — ноль восемь — из-под «румынского». Сашка в душе облизнулся, вспомнив терпкий вкус, крепость и относительную дешевизну «румынского» — и куда это все исчезло в последнее время?! Бутылочка аккуратно обмотана голубой изолентой, все такое чистое, свежее.

— Да вы оставьте электролит, — говорит Сашка, — Мурасеев завтра зальет.

— Да неудобно, все же начальник, я, если можно, с утречка забегу перед работой, а?

— Ну, забежи.

И какое-то время они сидят молча, Сашка вполоборота к помощнику-общественнику.

— Рано в этом году зима, — говорит общественник.

— Угу, — говорит Сашка.

— Два года тому назад тоже была ранняя.

— Н-да, — говорит Сашка.

— Я почему знаю, я — рыбак. Замерзло все тогда рано, вот и сейчас можно съездить еще разок, решил аккумулятор подзарядить, я уже шестой год здесь стою — хо-ро-шо! Спокойно, — автовладелец со вздохом облегчения расстегивает пальто, снимает шапку, — гаража нет и не предвидится… пять тысяч…

— Да ну?

— А как же! Предлагали раз за четыре с половиной по улице Ломоносова… а сейчас наверняка пять. Вы знаете, хотели ведь еще одну платную стоянку организовать, возле нарсуда, участок отвели, заасфальтировали… и… все.

— Чего ж так?

— Жильцы какую-то жалобу там написали, вот и прикрыли, воздух, что ли, им будет портить стоянка. Под боком завод химический и воздух не портит, а тут… а-а-а… что тут говорить!.. Вообще, — оглянувшись по сторонам инстинктивно, сказал автовладелец, — у нас не очень поощряется частное автовладение. У нас в НИИ доклад был, так вот на эту пятилетку или нет, вру — на следующую пятилетку только у нас в среднем на семью запланировано иметь один велосипед. В других странах на семью — мотоцикл, а в ГДР, например, уже на четыре семьи запланировано иметь одну машину. Ну, ГДР — понятно: им нельзя жить много хуже, чем ФРГ, а у нас пока еще только велосипед. И то в следующей пятилетке. Так что автовладельцу у нас тяжело, очень тяжело. Станцию техобслуживания обещали открыть — нет до сих пор. Вот аккумулятор подзарядить — и то неделю угробишь. Еще хорошо, что в новых домах предусмотрены асфальтовые площадки, куда машину поставить можно. А у нас дом еще старый, так и вообще машину бросай на проезжей части!.. На этой стоянке хоть каркасы разрешено держать, считай: какой никакой, а гаражик, а я вот ездил на «Мичуринскую» — там стоят под открытым небом, там брезентиком только можно прикрыть — и все. А здесь еще по-божески, по-божески. В «Литературке» я прочитал недавно, что есть проект подземных гаражей, но цена! Пять восемьсот!! Хотя тогда эти гаражи будут с отоплением, там же иначе сырость будет. Нет-нет, горсовет неохотно идет навстречу автовладельцам — и насчет стоянок, и насчет станций техобслуживания. Вот за границей на каждой бензозаправке есть станция техобслуживания, а у нас сервис отстает. И как это люди не понимают, что все это надо. Ведь еще Ленин учил: «Бери у капиталиста все самое лучшее». Да там и нет этой проблемы, там при каждом коттедже в подвале есть гараж, там, знаете ли, сейчас предпочитают жить в коттеджах, так вот, при каждом коттедже в подвальном помещении — гаражик…

И такая тоска была в этом человеке по той жизни, где нет и не может быть такого вопиющего противоречия: есть машина — нет гаража в подвальном помещении собственного коттеджа! — что Сашка даже взглянул на него повнимательнее… по-человечески что-то шевельнулось в нем впервые к автовладельцу. И в конце концов в Сашкином восприятии автовладельца как такового совокупилось от всех этих похожих разговоров нечто — малопонятное, половинчатое. Например, сам машину ставит на автостоянку — жена мерзнет за воротами. Или — сюда доехал, машину поставил — теперь с бутылкой идет к автобусу, чтобы дома выпить, — это жизнь?! Сашка вяло думает, поглядывая на помощника: «Ну зачем люди машину покупают? Да этих же денег на всю жизнь тебе хватит на такси разъезжать!» Тем более если по стране на семью пока лишь один велосипед положен… Тут Сашке вспомнился свой собственный первый велосипед. Уж неизвестно, на какие шиши купил отец ему в то голодноватое послевоенное время велосипед… Да, оказывается, Сашка помнит еще, помнит то время, когда быть богатым считалось неприличным. Помнит, как отец купил велосипед. Точно такой же, как у Альки Панкова — сына начальника цеха, в котором отец работал слесарем пятого разряда.