Юрий Тешкин - Полковник

Составив списки, посидел немного просто так, ни о чем не думая. Порядок намного облегчал жизнь. «Ну-с, неплохо. — И он вздохнул и сделал на откидном календаре пометку для Нины Андреевны. — Во-первых, соусы теперь, пожалуйста, без обжаривания муки! Во-вторых, лук в бульон сначала отварить обязательно и лишь потом немного («немного» — подчеркнуто) обжарить!»

Да, какое-то время и ему и ей придется привыкать к новой диете.

Стали привыкать. Ко всему привыкает человек. Прессу полковник уже давно не читает, а чего читать, когда все и так ясно. Кооперативы растут как грибы. Вывески о платных туалетах все крупнее, ярче, все красивее разгораются. На каждом углу торгуют гвоздикой упитанные молодые люди. Проститутки дают интервью вроде известных артисток. Выступления молодежных ансамблей по телевизору то и дело сопровождаются откровенным глумлением над вчерашними святынями. Ко всему привыкает…

И еще с полгода или год прошел. «Все-таки быстро летит время», — спохватился вдруг полковник. Да-да, намного быстрее, чем раньше. А почему? Вот когда подпаском в деревне был он, как же это долго-долго день тянулся, а сегодня, например, пролетел день — и не заметил. С утра заседание в группе содействия в военкомате было. Долго беседовал с призывниками, ой беда! — многим трудновато в армии придется — и телом некрепки, и духом. Главное — духом! Потом наметили план выступлений в школах района (полковнику досталась восьмая школа, он уже в ней выступал как-то). После обеда продукты закупал, потом прогулка была небольшая по набережной, сделал десять снимков, наверное, часть будет из них удачной, но главное — проверил новую рамочку, которую сам сконструировал, и вставил в камеру. Теперь с этой рамочкой у него будут получаться кадры 18×24 мм, то есть в два раза меньше самых маленьких! Интересно, как же они будут выглядеть в альбоме? Вот так и день прошел, сидят пьют чай вечером с Ниной Андреевной.

— У меня подруга есть, — рассказывает Нина Андреевна, прихлебывая чай, — со своим мучилась лет пятнадцать, я его знаю — наш, совхозный, росточка сам такого небольшого…

Полковник больше молчит, улыбнется, может быть, лишь слегка, движение бровями сделает. А то и встанет, отставит стакан, пройдется, прогнется немного спиной. Нина Андреевна рассказывает, полковник по комнате похаживает, из стакана прихлебывает, улыбнется ей порой поощрительно, движение бровями сделает и опять похаживает, спиной прогибается. И вдруг словно выпадает из его глубин каких-то:

— Давайте… чай… пить…

Нина Андреевна прямо вся ошарашена, даже забормочет невпопад:

— Что… чего, может, Павел Константинович, чего-нибудь я не так? А? Может, мне пойти домой, а?

— Да нет же, — с досадой станет уверять полковник, — да нет же для этого причины никакой, уверяю вас, Нина Андреевна, ну абсолютно никакой, а просто… просто в горле что-то в последнее время… першит, что ли… вот и придет на ум про чай, вот и скажешь… эдак невпопад… и… ничего страшного, тем более обидного для вас, вы же знаете, как я вас уважаю… да… да… я благодарен… да-да, не возражайте, не возражайте, Нина Андреевна, вам очень нелегко с этими моими диетами, не возражайте, ведь и не все достать сейчас можно из сельхозпродуктов, ведь так же? Ведь правда?

— Ну, правда-то правда, — немного успокоившись, отвечает Нина Андреевна, — но… все-таки, право, как-то… я, знаете, даже испугалась чего-то, Павел Константинович, какой-то вы в последнее время… право же…

А полковник, пользуясь тем, что Нина Андреевна успокоилась, начала говорить, думает невесело: «Вот так-то, чего уж там». Да, все чаще и чаще замечает он это. Замечает, как что-то покидает его, не спрашивая разрешения, мысли уходят так далеко, что он теряет их совсем, слова какие-то выпадают из него, как из холодной машины… Да, побежали все как крысы с тонущего корабля, да куда вы бежите, хочется ему порой воскликнуть, куда же вы без меня-то?! Без этой латаной-перелатаной, больной, дырявой оболочки? Тут краем сознания он догадывается, что Нина Андреевна перестала говорить, насторожилась опять. И сам начинает что-то говорить:

— Н-да… так вот… это, о сельхозпродуктах, значит, тут ведь, уважаемая Нина Андреевна, вот какое дело — любовь к земле отбить легко, привить же подрастающему поколению эту самую любовь очень и очень трудно, тут, понимаете, уже психология… Да-да, заметьте, психология — великое дело! Вы обращали когда-нибудь внимание, что, когда, скажем, одна конная лава бойцов несется на другую конную лаву, очень редко они сшибаются в рукопашной схватке, в рубке. Это чаще всего лишь в фильмах бывает, в реальной же действительности чаще всего одна сторона, не выдержав, заворачивает, и вторая без кровопролития выходит победителем. В этом, как видите… м-да… есть, знаете ли, какой-то смысл… да… смысл, если разобраться гуманный: сохранение человека. Все-таки… убить человека очень трудно… да-да, что б там ни говорили, вот так палкой, скажем, или саблей, да, очень… А современные методы, позволяющие убивать, не видя самой смерти, весьма и весьма облегчают эту задачу… н-да… Вот в чем штука-то, уважаемая Нина Андреевна…

— Вы, Павел Константинович, начали о сельском хозяйстве…

— Ну да… ну да, конечно же… и это все связано… любовь к человеку конкретному, она же очень похожа, Нина Андреевна, на любовь к конкретному куску земли-родительницы. Чувство радости собственного, так сказать, рождения через собственный, только твой урожай, на твоем куске земли — это самое главное в психологии крестьянина. А вот это как-то и забыли. Да-с, к сожалению. Нет, ты дай сначала человеку вырастить собственное яблоко, собственного теленка — дай ему порадоваться, дай! Чего уж там.

— Так вы тоже за кооператоров, Павел Константинович?

— Я? Кто вам сказал?

— Но ведь вы только что так хорошо говорили — дай, дай человеку вырастить собственное яблоко, собственного теленочка, дай ему порадоваться…

— Конечно! Дай вырастить, дай порадоваться. А потом уж и забирай в общий котел. Котел у нас должен быть общим, общим, разумеется, но… Но не обезличенным, уважаемая Нина Андреевна! Не безрадостным должен быть общий котел, нет-нет. Вот тут-то и надо всем нам подумать, как потом забирать в этот общий котел. Но, с другой стороны, уважаемая Нина Андреевна, опять же психология — ибо отдавать все это, с трудом выращенное, выпестованное, в общий котел, уверяю вас, неменьшая радость. Психология! А так что ж, все эти меры по химизации, по укреплению кадрами, да и сегодняшние экономические реформы… в принципе все это правильно и своевременно… по мелиорации… Дай только, чтоб человек радость испытал. А то ведь показывали по телевизору вчера одного кооператора — страх берет, до чего ж человек невесел, задавлен…