Виктор Рябинин - Потрошители морей

— Дик, ты мне с проломанной башкой не нужен. Закончим дело, тогда хоть всей головой бейся о причал, хоть с мачты прямо в волны, а пока с корабля ни ногой!

И я, как истинный моряк, не мог ослушаться своего капитана, а по-прежнему пользовался подношениями и россказнями Честера, не забывающего своего друга в трудную минуту. Вино доставлялось чуть ли не ежедневно, а что касается других земных развлечений, то если и предлагалась какая-нибудь Бенита либо Алала, то редко, не надолго и без удобств. Но я не роптал, зная, что вершу историю.

Но вдруг всё переменилось. Как-то, в самом конце второй недели моего заточения, капитан Морган заговорил со мной чуть ли не ласково и далеко от повседневных забот:

— Блуд, — сказал он и посмотрел на меня очень внимательно, — а ты помнишь капитана галеона «Ури де Лима» Эстебана Диего?

И хоть этот испанец не был мне другом, но я его хорошо помнил, как тот денежный мешок, который позволил нам погулять на Тортуге. Поэтому без промедления ответил:

— Как не помнить? Он ещё про нелепую смерть своего товарища Хозе де Ривальдо рассказывал.

— Вот, вот, — как-то даже обрадовался капитан моей цепкой памяти, — а про торговца живым товаром Себастьяна Вандерлога не забыл?

Минуту я связывал эти имена друг с другом, а потом меня осенило:

— Мистер Морган, — почти вскричал я, — не из-за дочки старины Джеймса Флауера вы затеяли весь этот разговор? Ведь крошку Менди как раз и продали в Порто-Белло!

— Да, мой друг, совсем приблизил меня к себе Генри, — именно о ней я и хотел тебе напомнить. Найди-ка ты этого Себастьяна и выведай у него, но без особых увечий, про дочку доброго старого плантатора с Барбадоса. Если Менди жива и здорова, то доставим её к отцу, вернув тем самым свои долги мистеру Флауеру. Ведь он много хорошего сделал для нас. Согласен, Дик?

— Согласен, — просто ответил я великому человеку со щедрой душой, — ещё как согласен. Когда начинать поиски?

— Завтра с утра. Тем более, что донесение губернатору Ямайки почти готово, — и капитан дружески похлопал меня по плечу.»

«Торговый дом Себастьяна Вандерлога я нашёл довольно быстро. А как не найти, когда он выделялся своею основательностью среди прочих построек улицы Святого Валентина? Да я и не успел толком расспросить местных жителей о доне Себастьяне, как мне указали не только улицу и жилище богатого торговца, но поведали и о количестве прислуги в доме. Думаю, продли я беседу с любым оборванцем, то узнал бы даже то, о чём не ведал и сам Вандерлог.

Хозяин встретил меня приветливо и тут же показал какую-то бумагу от одного из наших капитанов. Мол, дон Себастьян уже отдал добровольно всё, что смог скопить, а сам он находится на особом охранном положении, как верный помощник англичан. Я прямо с этого и начал:

— Себастьян, — сказал я уверенно и свысока, — мне нужна девушка на услужение, но, желательно, не испанка.

— Товара нет, — угрюмо ответил этот человек, — все разбежались при одном виде ваших кораблей.

— А если поискать? — настаивал я.

— Ничего не найдёшь, англик, — уверил торговец.

В ответ на такое непочтительное обращение к победителю, мне захотелось тут же разрядить свой пистолет в брюхо наглеца, но я сдержался. Во-первых, мои поиски могли прекратиться, так и не начавшись, а во-вторых, этот Вандерлог был мужиком видным за версту, словно медведь в камышах. Это был то-ли португалец, то-ли голландец, а может и еврей по своей натуре. При огромном росте и буйной рыжей бороде торговец имел такой тяжёлый взгляд на всё готового висельника, что с ним не хотелось связываться даже огнестрельно. Поэтому я проявил осторожность:

— На нет и суда нет, — беззаботно откликнулся я. — А не найдётся ли, друг, в таком случае у тебя выпивки для нас двоих?

— А новый друг сможет заплатить? — мне в тон отозвался рыжебородый.

— Будь уверен, хватит не на одну бутылку, — хлопнул я себя по карману.

После такого серьёзного разговора нам ничего иного не оставалось, как перейти за стол в глубине дома и затеять небольшую пирушку на двоих. Довольно скоро мы стали закадычными приятелями и уже делились воспоминаниями юности, детства и прочего, чего и не помнили. Третью бутыль малаги нам принесла весёлая креолка цветом неразбавленного бумбо, а уже блюдо с рыбой под белым соусом, так как близилось время обеда, приволокла бледнолицая замарашка со свалявшейся в колтун причёской когда-то соломенной расцветки. И лишь грустные голубые глаза выглядели естественно на её перемазанном сажей лице. Посудомойка была молода, если судить по гибкой фигуре, которую не могли скрыть даже грязные лохмотья парусиновой одежонки. От тягостного вида такой женской неухоженности резало глаз, и я, чтобы отдохнуть взором, обратил внимание на притягательные и опрятные округлости второй девушки, разливающей вино по нашим чашам.

— Сиротки без матери и отца, — пояснил дон Себастьян, перехватив мой любопытствующий взгляд, — жертвы военных действий на суше и на море.

— Да, — тут же грустно подтвердил я и продолжил тоном старого педагога:- Тяжело остаться без попечения родителей девушке в юном возрасте, если она к тому же неряха и дурно пахнет, — и я стрельнул глазом в ничтожное существо, портящее своим видом наше застолье.

— Менди, — тут же рявкнул хозяин громовым голосом, от которого задребезжала посуда где-то на кухне, — Менди, грязная тварь, немедленно ступай на кухню, не порти аппетит мистеру Блуду. Финелла и одна управится за столом.

Замарашка поспешно удалилась, а я, впав в сомнения от услышанного имени девушки, обратился к дону Себастьяну за дружеским разъяснением:

— А вот эта Менди не с галеона ли «Ури де Лима» капитана Эстебана Диего? — спросил так, для очистки совести, ибо эта девка ни с какой стороны не подходила под описание дочери островного плантатора. — Я в своё время был близко знаком с папашей Джеймсом Флауером с Барбадоса. Так от него когда-то на испанском корабле сбежала взбалмошная дочка, которую он разыскивает до сей поры по всему Карибскому бассейну. И звали беглянку тоже Менди.

— Нет, что ты! Эта посудомойка — пьяный плод любви городского могильщика Хулио и старой Альбы, слабоумной плакальщицы по мёртвым. У меня живёт из жалости к падшим, — развеял мои смутные сомнения благородный хозяин.

С Себастьяном мы расстались друзьями, несмотря не то, что мне не удалось выполнить задание капитана Моргана. Попытка была, но не увенчалась успехом. Кто осудит? Да и не сестру я искал в море житейского беспредела. Вот так, какие могут быть претензии?

Однако, когда я всё без утайки выложил Моргану, он страдальчески посмотрел на меня и со вздохом сказал:

— Дик, ты зарылся в бумагах и перестал соображать. Завтра с утра возьмёшь с собой кого-нибудь из твоих товарищей и посетишь дом торговца, где допросишь девушку по имени Менди. И если что-то тебе покажется подозрительным, приведёшь её к нам на корабль. Всё понял?