Марина Москвина - Дом на Луне

Мы скрепили нашу устную договоренность железным рукопожатием и условились, что у меня послезавтра будет готов сценарий первого ролика. Илья вывел нас во двор и всучил мне книгу с торжественным заголовком «Москва», начертанным славянской вязью, практически неподъемную.

— Ознакомитесь на досуге, — сказал он вполне серьезно. — Теперь насчет аванса: мне было бы спокойней, если бы вы принесли свои наброски. Тогда я с легкой душой выну из кармана пятьсот долларов. А то, знаете, как бывает — недавно один художник (от слова «худо») забрал сто баксов и пропал. Я его разыскиваю, а он мне заявляет: «Вот это все, что вы там рассказали, меня до того не заинтересовало, что я готов не только вернуть аванс, но и приплатить еще немного, только бы ничего для вас не делать!»

— А если я вам поведаю все случаи, — отвечаю, насторожившись, — когда я начала работать без аванса… Да и с авансом…

— В сле-ду-ю-щий раз, — настойчиво стал выпроваживать нас Илья.

— Илюш, а почему? — вступился за меня Павел. — Знаешь, Марусь, — он сказал артистическим шепотом, — если тебе Илья сейчас не заплатит, я откажусь работать, хотя уже знаю, как сделать красиво.

Я даже удивилась, какой этот Паша молодец.

Илья тяжело вздохнул и кому-то позвонил, наверное, Святославу или Всеволоду. Этот былинный богатырь и на первый взгляд не показался мне «светлячком», а уж, отдавая аванс, и вовсе стал смурной.

Дома я вывесила перед глазами свиток великой русской истории, посекундно расписанной Святославом и Всеволодом. Ум не вмещал столь динамичной концепции. Только знакомство с неумолимой хронологией тибетской Книги мертвых отчасти примиряло меня с таким забористым методом прессования великих и страшных событий. Как все это описать? Как выразить на бумаге?

Я до того сосредоточилась на отпущенных мне секундах, что глаза начали слипаться и меня поклонило в сон. Во сне сразу появился Юрий Долгорукий, мой стародавний знакомец, я в детстве с бабушкой гуляла под его простертой дланью, когда мы жили в Большом Гнездниковском переулке. Ветер шевелил его кудри, одежду, гриву коня. Потом показались лица простых русичей и злобных татар, скачущих с копьями наперевес на степных коротконогих лошадях.

Лошадь! Вот символ бегущего времени! Лошади мчатся в пространстве, а оно разворачивается, как свиток.

К вечеру был готов сценарий, подробный, с диалогами, с титрами и рекомендациями для художника. Я аккуратно перепечатала его на компьютере шестнадцатым кеглем, чтобы получилось побольше страниц.

«Памятник Юрия Долгорукого на коне оживает перед восходом солнца. Всадник стоит на вершине холма. Все покрыто лесами. Солнце восходит. Там, куда показывает рука, вырастают первые постройки. Слышен стук топоров, как на картине Васнецова „Начало строительства Москвы“. На коньке крыши сидит мужик с топором в руке, утирает пот со лба. В окне женщина, символизирующая Россию, рядом с ней мальчик — будущее России, и тут же храм — духовный расцвет.

Летят журавли, тревожно курлыча. На солнце наплывают тучи. С высоты мы видим, как тень от облаков издали ползет по земле к городу на семи холмах. Конь Долгорукого заволновался, раздувает ноздрю. Чует: это не просто тень. Это татары идут, ощетинившиеся копьями. Стук копыт, бряцанье оружием. Музыка становится тревожной…»

Ну, и так далее.

Когда я читала сценарий Кеше, он даже в одном месте смахнул слезу, потом встал, поблагодарил меня и сказал:

— Я горжусь, что я русский, а не калмык. Спасибо!

Текст послали по электронной почте на имя Федора Сухова, хотя Святослав Тихонович носил другую фамилию. Видимо, предвыборный штаб «Триединой» требовал конспирации, поэтому каждый, кто работал на продвижении «державности, православия и народности» имел свой партийный псевдоним на случай провала задания партии. Да и деньги там крутились немалые. Если какая растрата, то что с Федора Сухова возьмешь? Он давно уже где-то в глубинке Ярославской губернии со своей любезной Катериной Матвеевной.

Ответа от «f. suchov» не пришло. На следующий день тоже. Я заволновалась, доехало ли мое великое творение, не затерялось ли в проводах, не осело в сухом остатке на каких-нибудь серверах?

Звоню — подошел Всеволод.

— Знаете, что я вам скажу, — пробормотал он после паузы, — мы тут передумали. Этот художник с нами больше не работает. Слабонервный оказался. Хлопнул дверью и ушел. Мы погоревали со Святославом Тихоновичем, а потом взяли и сами за него плакаты нарисовали. Теперь своими силами сделаем рекламные ролики. А ваш сценарий слишком для нас хорош. Нам нужен партийный плакат, все должно быть с высоты птичьего полета, а вы там развели турусы на колесах. Словом, у нас к вам просьба: верните деньги.

Я почувствовала, как я вся напряглась, перед моим мысленным взором вырос конь Дмитрия Донского и сам Дмитрий с мечом. Он глянул на меня большими, почему-то черными злыми глазами и сказал:

— Не отдадим ни пяди!..

— Не отдам, — сказала я твердым голосом. — Я все сделала от души, ночи не спала, это мой гонорар.

— Как? — вскричал Всеволод. — Наша партия не может нести такие потери! Это же партийная касса.

— Все сделаю для вашей партии, да что — вашей, теперь она и моя партия, своя, родная, — речь моя текла, как полноводная река по российским просторам. — Одно могу вам сказать в утешение: на выборах я буду голосовать только за «Триединую Русь». Мой голос — ваш!

— Дороговато нам достался ваш голос, — вздохнул Всеволод, не ожидая, что получит такой отпор. Видимо, он понял, что деньги уже не вернуть. — А могу я вас попросить, — произнес он, окончательно закручинившись, — за наши пятьсот долларов отдать нам книгу, посвященную истории Москвы?..

Дмитрий Донской может мной гордиться, Минин и Пожарский записали меня в свое ополчение, Кутузов со мной поскакал бить французов, это была хоть и маленькая, но великая победа моего гордого малочисленного племени литераторов-сценаристов.

Конечно, если бы не великая цель собрать деньги на квартиру моему мальчику, я бы никогда не решилась на такой подвиг, а просто привезла бы деньги обратно этим трем богатырям и отдала вместе с книгой «МОСКВА». Но именно так становились героями простые русские крестьяне, когда на кону стояло — пан или пропал, будет жить Русь Великая или нет, когда ворог у порога…

Пойте Богу нашему, пойте, пойте, Цареви нашему, пойте Вси языцы, восплещите руками, воскликните Богу гласом радования: Господь, просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся, кто Бог великий, яко Бог наш? Ты еси Бог — творяй чудеса!..

К началу сентября у нас набиралась требуемая сумма.

Кеша объявил Андреичу, что берет отпуск и временно прекращает представления.