Николай Сафонов - Старый дом

Однако я слишком расфантазировался. Неизвестно еще, как поведет себя суд. А вдруг он и впрямь откажет во всех наших ходатайствах? Не может быть, Липка просто пошутил. Суд обязан вызвать рабочих, и повестки можно послать прямо на завод. Сложнее обстоит вопрос с подельщиками, с кем он отбывал наказание в первый раз. Они нашли его и предложили быть снова с ними. Вражин отказался и побил их, но его кулаки оказались плохой защитой. Подельщики пообещали его прирезать, если не одумается. Вражин знал, что шутить они не любят. Подельщики пригрозили Людмиле, и она отказалась встречаться с Вражиным. Тогда он снова проучил их, но слишком поздно понял, что одному с ними не справиться. Они его подстерегали, но Вражин их попытался перехитрить: он ушел с завода и решил уехать подальше на какую-нибудь стройку. С такими руками, как у него, он нигде не пропадет. Однако Вражину нужна была Людмила. Без нее он не мог уехать. Билеты на поезд лежали в кармане. «Но где же эти подельщики?» — ломал я голову. Как найти их? Вражин не говорит их фамилии, а другого источника информации у меня нет. А их показания нужны мне позарез, они окончательно бы поставили все точки над «i». Ведь если бы суду удалось их найти, то и вторая часть обвинения рухнет сама собой.

Да, у суда есть основание осудить Вражина, и, в частности, суд ни за что не поверит ему на слово и не должен верить, что он хотел уехать с Людмилой, потому что ему кто-то угрожал.

Дело за малым: захочет ли суд возиться с нами? Что за вопрос! Суду так же важна истина, как и адвокату. О многом могут рассказать билеты на поезд. От меня требуется как можно доходчивее преподнести суду ходатайства. Дома несколько раз репетировал свою речь перед матерью, вроде получалось убедительно. Но одно дело дома, другое — на суде.

Впереди здание суда. У входа тюремная машина, из которой выводят подсудимых. Конвой выстроился по коридору. Родственники и просто любопытные, а таковых в судах хоть отбавляй, толпятся сзади, норовят рассмотреть арестованных, передать привет. На лицах подсудимых светится радость, когда их глаза встречаются со взглядами родных и близких. И все время, пока их ведут до конвойной, они оглядываются, чтобы еще раз увидеть знакомое лицо. Но вот конвой прошел, и коридор опустел. Теперь можно пройти в зал судебного заседания. Прохожу в свой зал и занимаю место за адвокатским столиком. Ко мне подходит женщина. Это тетка Вражина, единственная его родственница, кроме сестры. Что ей сказать? Чем утешить? В ее глазах немой вопрос: «Что же будет?» И надежда, надежда на меня. Нужно ее как-то успокоить, но, как назло, нужные слова вылетели из головы. И я лишь выдавливаю:

— Все будет хорошо…

Мне самому хочется в это верить, и я уже тверже произношу:

— Сегодня, наверное, дело не будет рассматриваться. Я заявляю ходатайство о вызове дополнительных свидетелей. Мы с Вражиным согласовали данный вопрос.

— Как он там себя чувствует?

— Ничего, здоров, просил передать вам, чтобы вы не расстраивались особенно.

Нас перебивает секретарь, появившаяся из совещательной комнаты:

— Товарищ адвокат, зайдите, пожалуйста, к судье.

В совещательной комнате за столом сидит народный судья Тулин, представительный мужчина лет пятидесяти. У Тулина не забалуешься в судебном заседании, быстро осадит. Я у него уже выступал по одному уголовному делу. На стульях, в стороне от Тулина, женщина и мужчина — народные заседатели. Здесь же, рядом, сидит прокурор. С моим появлением беседа прекратилась. Судья посмотрел на меня:

— Так это вы будете защищать Вражина? А мне кто-то сказал, что адвокат Дотощенко. Это меняет дело, — и он переглянулся с прокурором. — Ну и хорошо, а то я не люблю Дотощенко. Она переливает из пустого в порожнее, только затягивает дело ненужными вопросами…

«А дело сегодня вообще не пойдет» — так и подмывает меня сказать Тулину, но сдерживаю зуд и ничего не говорю раньше времени о ходатайстве. А Тулин обращается уже к секретарю:

— Скажите конвою, чтобы доставили подсудимого в зал…

Вместе с секретарем выходим из совещательной комнаты. Зал за какую-то минуту наполнился, словно у людей нюх насчет того, где начнет слушаться дело. Я достаю из папки досье, еще раз пробегаю глазами выписки из дела, написанное дома ходатайство о вызове дополнительных свидетелей. Показать его Вере Михайловне так и не успел. Смотрю в зал, нет ли ее среди слушателей. Знакомого лица не видно, и я облегченно вздыхаю. При ней я бы еще больше разволновался. Рассматривать зал некогда, конвой уже ввел подсудимого. Вражин кивает мне и устраивается за барьером, на скамье подсудимых. В зале всхлипывает его тетка. Мне делается не по себе. Дверь совещательной комнаты открывается, и из нее выходят судьи. Замыкает шествие прокурор.

— Встать! Суд идет!

Зал нестройно поднимается и застывает на какое-то мгновение.

— Садитесь… — И судья начинает процесс.

Быстро кончает с формальностями, проверяет, кто явился в суд, а кто нет и по каким причинам. И вот он уже задает первый вопрос подсудимому:

— Фамилия, имя, отчество?.. Число, месяц, год рождения?.. Семейное положение?

— Холост.

— С какого времени находитесь под стражей?

— Вот уже два месяца за здорово живешь сижу…

— Суд пока не интересует вопрос, за что вы сидите. Когда перейдем к рассмотрению дела по существу, тогда и будем разбираться подробно, за чье здоровье вы сидите. А сейчас вас спрашивают, какого числа взяли под стражу?

— Сразу же, как и произошло. Четырнадцатого мая.

— Ранее привлекались к уголовной ответственности? Если да, то когда и за что?

— Привлекался. По статье восемьдесят девять часть II УК РСФСР к трем годам лишения свободы. Наказание отбыл полностью.

— Так. Правильно. — Судья проверил слова подсудимого по справке, которая находится в деле.

— Копию обвинительного заключения когда получили?

— Неделю назад.

— Все верно… А теперь послушайте, кто вас будет судить. — И, сделав небольшую паузу, произнес: — Ваше дело будет рассматривать народный суд в составе председательствующего — народного судьи Тулина, народных заседателей Сморчковой и Непослушного, при секретаре Филиной. Обвинение поддерживает помощник прокурора района Барашков, защищает вас адвокат… — он запнулся, посмотрев в дело на ордер юридической консультации, закончил: — адвокат Смирнов. Доверяете рассматривать дело данному составу суда? Отводы есть кому-нибудь из участников процесса?

— Доверяю. Отводов не имею.

— Разъясняю вам ваши права: вы имеете право давать показания, задавать вопросы свидетелям, заявлять ходатайства, имеете право на последнее слово и, если останетесь недовольны приговором, имеете право на обжалование. Ясно?