Брюс Кэмерон - Путь домой

Мы прошли по тихому коридору и вошли в комнату, где стоял стол, а пол был мягкий, потому что его покрывал ковер. Вскоре в нее вошел мужчина с бумагами в руках.

– Я Майк Пауэлл, – поприветствовал он нас. Я завиляла хвостом.

– Спасибо, что согласились с нами встретиться. Я Лукас Рэй, а это моя… – И он показал на Оливию.

– Выбирай слова, – предостерегающе сказала она.

– Мой друг Оливия Филипс.

– Я его водитель. – Оливия немного подержала руку мужчины, но потом решила, что ей это не нравится, и отпустила ее. – Но он обращается со мной совсем не так, как того требует мой статус.

Мужчина рассмеялся, потом наклонился, чтобы увидеть меня. Я лизнула его в лицо.

– Значит, это Белла. Какая лапочка.

Они все говорили и говорили, пока я искала самое мягкое место в комнате. Рядом с узким столом лежал коврик, но он был недостаточно велик, чтобы я уместилась на нем целиком. Я легла на него, пыхтя.

Потом я задремала, но сонно приоткрыла глаза, когда услышала, как мужчина произнес мое имя.

– Белла противостоит городским властям. Боюсь, законодательство Денвера на сей счет находится в противоречии со здравым смыслом. Вам известно, что в перечне пород собак Американского клуба собаководства нет отдельной породы, называемой «питбуль»? Это целый класс собак, включающий такие породы, как американский бульдог, американский питбультерьер, стаффордширский терьер и стаффордширский бультерьер, а также любые гибриды, похожие по своему внешнему виду на собак этих пород. Как бы то ни было, несколько лет назад собака, которую в прессе обозвали питбулем, загрызла ребенка, и после этого городской совет ввел этот запрет. Существует много доказательств, что эти собаки ничуть не более опасны, чем любые другие – собственно говоря, по-моему, чаще всего людей кусают таксы. Просто питбули очень заботятся о своих хозяевах и всегда стремятся их защитить – возможно, отсюда все и пошло. Кстати, вы знаете, что с тех пор, как ввели этот запрет, питбули стали в Денвере еще популярнее, чем до него? Вот за что я люблю американцев – достаточно сказать им, что они не могут чего-то иметь, и им сразу же хочется это заиметь, чтобы показать, что они не желают прогибаться перед властями.

Как бы то ни было, проблема заключается не в том, что Белла – питбуль, а в том, что ее так назвал представитель отдела по контролю за животными. Достаточно заявления одного их инспектора, и ее могут у вас забрать. Если еще два инспектора согласятся с тем, что Белла – питбуль, она согласно денверскому закону объявляется питбулем. Это совершенно бредовая система, но они действуют именно в соответствии с ней.

– А как же письмо врача? Это не липа, Белла действительно оказывает моей матери большую эмоциональную поддержку, – сказал Лукас.

– Боюсь, предписания закона на сей счет весьма суровы. Бросить собаке лакомство и посмотреть, возьмет ли она его с земли – это, возможно, грубый критерий, но это один из тех проверочных тестов, которые они имеют право применять. И если собака провалит хоть один из них, то все, кончен бал. И этот их приговор обжалованию не подлежит.

– Совсем? Неужели? – спросила Оливия.

– Во всяком случае, в пределах системы приютов для животных. Мы, конечно, могли бы обратиться в суд, но это стоило бы вам очень дорого, – ответил мужчина. – И пока суд стал бы рассматривать дело, Белле пришлось бы оставаться в приюте. На то, чтобы добиться решения суда, могли бы уйти месяцы.

– Тогда что же нам делать? – в отчаянии спросил Лукас. – Этот тип сказал, что если поймает меня с Беллой на улице, то заберет ее.

Мужчина развел руками.

– Вы хотите получить честный ответ? Ну, так вот, по денверским законам, вы не сможете сделать ничего.

Оливия пошевелилась. Впервые с тех пор, как я ее знала, я почувствовала, как в ней разгорается гнев.

– И инспектора отдела по контролю за животными могут вломиться в квартиру Лукаса и Терри?

– Нет. Этого я не говорил. Для этого им потребуется постановление суда.

– А как насчет нашего крыльца?

– Эта норма относится и к нему. И к подъездной дорожке, и к гаражу. Если эта территория или помещение включены в ваш арендный договор, то Белле там ничего не грозит.

Лукас наклонился, чтобы поговорить со мной, и я завиляла хвостом.

– Так тому и быть, Белла. Если увидишь того плохого человека, то «Иди Домой» и оставайся на своем пятачке. Ладно? Если мы будем действовать так, то нам не будут страшны никакие угрозы.

– Я очень обеспокоена, Лукас, – тихо сказала Оливия.

– Я тоже.

Через несколько дней Лукас ушел, делая «Идти на Работу», чтобы потом прийти домой с запахом Оливии на одежде, но меня он с собой не взял. Но я все равно чувствовала его, когда он был где-то там – я носила с собой его присутствие точно так же, как запах. Он был моим человеком, и мы с ним составляли одно целое. Ничто не могло этого изменить. Это было такой же частью моего существа, как сознание того, что я собака.

Мамуля пристегнула к моему ошейнику поводок, потому что мы шли «Гулять»! Я нетерпеливо переминалась с лапы на лапу, пока она сначала надела куртку, а потом сняла ее.

– Становится слишком тепло, чтобы надевать куртку, Белла, – сказала она. Я сидела под дверью и вела себя так хорошо, как только может вести себя хорошая собака, и наконец мы вышли из дома. Когда мы проходили мимо логова, я почуяла запахи обитающих там кошек, но среди них не было запаха Мамы-Кошки.

Я была взволнована и рада, потому что думала, что мы, возможно, делаем «Идти на Работу» сами и что скоро я увижу Тая и Стива и всех остальных моих друзей и Оливию, и, конечно же, Лукаса. Но Мамуля повернула в другую сторону. Мы шли по улице, по которой никогда не ходили прежде, и я чуяла запахи множества чудесных вещей: запахи животных, как живых, так и мертвых, и ароматы всякой вкусной еды, которые исходили от баков, стоящих рядами в концах подъездных дорожек к домам людей. Воздух был пропитан пыльцой цветов. Из-за забора на меня залаяла собака-самец, и я присела на зеленой траве перед ним и вежливо оставила ему напоминание о том, что здесь была я.

Мамуля редко гуляла со мной подолгу, но сегодня она была веселой, и мы все шли и шли, исследуя новые места. И тут мимо нас проехал грузовичок, от которого пахло множеством разных животных, и эти ароматы были такими сильными, что мне захотелось подбежать к нему и понюхать. Когда он остановился, я была рада из-за чудесного благоухания, которое он испускал, но Мамуля замедлила шаг, и я почувствовала, что она встревожена.

В кузове грузовичка в вольере из проволоки сидела маленькая собака-самка. Она смотрела на меня, но я была хорошей собакой и продолжала выполнять «Не Лай», даже когда она обиделась на меня и пронзительно завизжала.