Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Ну, не расклеивайся, – Ада нахмурила брови и ткнула его в бок, хотя сама разваливалась на куски, – тебе не идет!

– Не идет… И когда мы стали такими лицемерами, а, Адель?

– Наверное, сразу, как выросли.

– Ну, выросли-то мы уже давно, мягко говоря… Слушай, у тебя же вечер свободный? Может, к родителям заедем?

Аду, как обычно, неприятно кольнуло утверждение про свободный вечер. Ее связь с женатым мужчиной не была секретом в семейном кругу, и если изначально реакция была нейтральной, по крайней мере, настолько нейтральной, насколько это возможно при их консервативных взглядах, то в последнее время Аде только и оставалось, что собирать ментальные тумаки. Больше всех кипятилась мать, которую уже волновала даже не моральная подоплека таких отношений, как в начале, а волновало время – будущее, которое ждет дочь, и настоящее, которое ведет в никуда. Ада могла ее понять – Анна говорила не об абстрактных вещах, во главе ее переживаний стоял прежде всего личный опыт, которого бы она никак не хотела для единственной дочери – поздний брак, последний шанс, клеймо «старородка», поздний ребенок, возрастная мама… Более того, мать периодически озвучивала мысли самой Ады, но если в виде мыслей они были редкими, осторожными и быстропроходящими, то, облачаясь материным голосом в слова, работали, как гильотина.

– Давай в другой раз… Ты же знаешь, сегодня суббота, мама скажет, что выходные надо с семьей проводить, ну, по крайней мере, тем, у кого она есть. Не хочу ни с кем ссориться…

– Так-то, у меня тоже больше нет семьи… Ну, не хочешь – как хочешь.

Они помолчали. Ада уже который раз не решалась расспросить брата о Процессе, ей все казалось, что он вот-вот заговорит сам, но тот отмалчивался, а ей не хотелось лезть ему под кожу.

– Авария там, что ли? – риторически спросила она, чтобы перевести тему и заполнить давящую тишину.

– Наверное, – Кирилл с готовностью ухватился за эту банальную соломинку и попытался развеселиться, – Юля-техник тоже, как ты, мается с машиной, только она еще и водит совсем недавно, так что, у нее совсем дело – труба.

– Не заводится?

– Конечно, еще и Юля так паркуется, что страх один. Я ей пару дней назад уже посоветовал не мучиться, и ездить на автобусе до потепления. Так она, такая довольная, мне звонит на следующий день, и говорит, какой я умный молодец, как ей жизнь облегчил. Мол, еще только час дня, а они уже бутылку водки на троих выпили.

– Кто они?

– Да сложно компанию, что ли, найти, в зуботехнической-то лаборатории?..

Ада рассмеялась.

– Слушай, они там, все, что ли, на работе пьют? Я думала, только особо запойные, вроде Олежика.

– Олежик, кстати, оправился, не пьет сейчас. А так, да – зубные техники склонны пить. Профессия такая.

– Прям все-все? Или только в «Примаденте»?

– Прям все-все, – весело ответил Кирилл. Когда он говорил о чужих пороках, ему всегда легчало, – я когда последний раз клинику лицензировал, разговорился с санэпидкомиссией, и главная тетка начала мне жаловаться, что ходили они по лабораториям по разным, а такое чувство, что все в одну и ту же попадали – везде одна и та же картина, и даже рожи пьяные все друг на друга похожи…

– А как они работают, когда пьяные?

Кирилл, у которого большинство друзей были именно зубными техниками, пожал плечами. Видимо, за последние пятнадцать лет он сам настолько привык к данной картине, что она не казалось ему особо иррациональной.

– Да нормально. По-разному. Не всегда же они там пьют. Когда пьяные становятся – не работают, просто трындят. Олежик, например, целый день может просто так просидеть. К тому же, сейчас январь – работы, в принципе, мало. А про Юлю – она свою норму знает, всегда вовремя остановится. Ты же ее видела – бутылка на троих – это вообще пшик для нее.

– А где они выпивку берут, с собой приносят?

– Санитарочку отправляют до киоска. Желание же часто спонтанно приходит…

Они одновременно и одинаково закрыли лица правой рукой и негромко засмеялись. Впереди был долгий и одинокий субботний вечер, и Аде хотелось, чтобы эта пробка не кончалась никогда.

– Знаешь, мне Денис вообще-то предлагает поменять машину. Я бы очень, конечно, хотела…

– Подарить, что ли, предлагает? Конечно, не отказывайся, – Кирилл отношения с Денисом тоже не одобрял, в общем-то, по тем же причинам, что и Анна, но до нотаций никогда не опускался, и с годами даже пришел к выводу, что для женщины, наверное, лучше уж женатый Денис, чем никакого, хотя, черт их, этих женщин, разберешь, что для них лучше. Перспектив, конечно, у сестры с этим человеком не было никаких – для него, как для мужчины, тоже местами не святого, это было понятно с самого начала, но, если отбросить все моральные оболочки, то Дениса можно было рассматривать, хотя бы, как периодическое материальное подспорье. То, что гордой сестре часто приходилось туго с деньгами, Кирилл знал, и наличие при ней такого Дениса его даже успокаивало.

– Нет, не подарить. У него нет всей суммы. Предлагает взять кредит.

– Оформленный на тебя?

– Конечно, на меня! Не может же он перед женой непонятно чьим кредитом запачкаться! – зло проговорила Ада. При мыслях о Денисовской жене настроение портилось моментально.

– Вариант так себе… А, если что, выплачивать тебе самой придется?

– «Если что» – что?

– Да все ты поняла, – кисло сказал Кирилл, глядя перед собой.

Ада, конечно, все понимала. Еще года три назад она была уверена, что «если что» никогда не произойдет, сейчас же думала про это уже через раз. «Если что». Она ждала от Дениса выбора, она требовала выбора. Она боялась его выбора. «Если что». Если случится выбор. Если выбор будет не в ее пользу.

– Тебе ведь тяжеловато будет самой выплачивать, да?

– Вообще непосильно, – вздохнув, согласилась Ада, – но он говорит, что будет большими суммами гасить и быстро справится.

– Не соглашайся, Адель, – задумчиво протянул Кирилл. Ада обожала, как он коверкал ее имя, удлиняя последний слог, – хочет приятно сделать, ну продай ты свою развалюху, он пусть ту сумму добавит, которая у него есть, и будет тебе нормальная машина.

– Он новую хочет…

– То есть, ты хочешь?

– Ну, я тоже хочу, чего уж тут… – сдалась Ада и еще раз вздохнула. Брат был единственным человеком, перед которым ей было не стыдно, и которому можно было признаться во всех своих слабостях и пороках. Или почти во всех. Кроме вечернего вина.

– Я бы не соглашался, на твоем месте. Подумай над моим вариантом, а то как-то мутно все… А что, у него дела прямо в гору идут?

– Ну, вроде. Денис говорит, что год будет хороший.

Кирилл скривился. Ада привыкла цепляться за слова Дениса, как за спасательный круг, и реакция брата ее немного разозлила.