Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Если честно, я подозреваю, что он дунул с утра…

– Он совсем простой, да?

Капуста задумался.

– Упрощенный, – сказал, наконец, он, – но хороший парень. Просто со своими странностями. Такой, знаешь… Неровный! Да, неровный.

– Как Вадим?

– Нет, – Капуста по-прежнему держал ее за руку, но шел немного впереди, уверенно обходя кучки праздно шатающихся людей. Голос его сразу посерьезнел, словно само упоминание этого имени его чем-то задело, – Вадим точно не простой.

– А он тоже с вами работает?

– Нет, он в «Детском мире» работает.

– В «Детском мире»?! Кем?

– Продавцом. Он в Сибе тоже в детской сети работал, и не стал менять специализацию.

– И ему нравится? – недоверчиво спросила Алиса. Ей представился взвинченный Вадим, куда более «неровный» в ее представлении, чем Павел, в окружении ползунков и кукол Барби.

– Конечно. Там, например, можно целый день ходить в шлеме Дарта Вейдера просто так. Конечно, ему нравится. Кофе хочешь?

Алиса отогнала ужасное видение Вадима в зловещем шлеме. Они с Капустой миновали морпорт, скульптурную композицию «Мы провожаем пааапу» из культового фильма и подходили к центральной набережной.

– Можно. Только давай прямо у моря посидим, не в кафе, а то у меня вид такой, словно по мне танк проехал.

– Не сочиняй, – фыркнул Капуста.

– …Знаешь, – сказала Алиса, облизывая с ложечки пенку от латте, – у меня вчера так голова целый день болела, просто жуть. Наверное, это все чача поганая. И такая тоска из-за всего этого нашла. А сегодня я после учебы зашла прямо в море, покричала от холода, и прям полегчало.

– Типа как в фильме «Страна садов»? – усмехнулся Капуста.

– Да, – Алиса от удивления застыла с пластмассовой ложечкой возле лица и невольно широко улыбнулась, – я уже и забыла здесь, что бывают люди, которые смотрят всякие «Страны Садов»…

– Мне нравится этот фильм. Там и саунд классный:

– Уи лив ин бьютифул уорлд, – подхватили они вместе, и Алиса счастливо расхохоталась, тряхнув головой. Чувство спокойной защищенности, охватившее ее в субботу, снова мягко погладило ее по голове. Словно не было дурацких переездов, недопонимания в семье, смены людей вокруг, ведь мир-то не менялся – небо над головой осталось прежним, вечер наступал после любого дня, а воздух только чуть-чуть потеплел и стал посолонее от моря.

– А ты сейчас впервые так искренне рассмеялась, – Капуста тоже улыбнулся и отвернулся смотреть в черный горизонт, на котором дребезжали несколько светящихся точек-кораблей, – почему ты так хочешь показаться равнодушной? Я ведь много раз на тебя смотрел, пока ты высиживала там, на Мамайке. Сначала мне казалось, что тебе все равно…

– Может, так и есть?

– Нет. Ты же не Зак Брафф в фильме.

– Значит, я пытаюсь так защититься.

– От кого?

– Да от них от всех.

– А разве на тебя кто-то нападает?..

Они сидели на лежаке, арендованном за 200 рублей по «ночному» двойному тарифу, совсем близко к воде. Недалеко от них на пледе расположилась компания женщин возраста Алисиной тетки. Женщины пили вино, пытались есть роллы то палочками, то руками, сопровождая каждую попытку взрывом задорного бабьего смеха.

– Ты вовсе не равнодушная. На самом деле, ты любишь веселиться, – загадочно произнес Капуста, намекая на сцену у тетки.

– Я тебя убью, – закрыв лицо руками, смущенно пискнула Алиса, уже жалея, что в стаканчике у нее кофе, а не что-то покрепче.

– Да не переживай, это было очень мило! – Капуста довольно откатился назад, облокотившись руками о булыжники, – правда, не парься. Расскажи тогда что-нибудь про свой город, а то я ничего, кроме вокзала и кладбища, там и не разглядел.

– Нуууу… На самом деле, и сказать-то особо нечего. Просто город. Я там родилась, и прожила почти всю жизнь, с небольшим перерывом. Не знаю. Новосибирск, наверное, интересней намного. У вас там даже метро есть. А у нас только двадцать лет что-то рыли, рыли, и в итоге получился подземный переход у библиотеки Пушкина. Должен был быть вход в станцию, но…

– Это я знаю. Самое беспощадное метро в мире – омское.

– Да. И все. А, еще недавно совсем прочитала, что Омск – один из самых солнечных городов России. Вообще, так и не скажешь никогда, конечно. Здесь намного солнечнее. По моим ощущениям, по крайней мере.

– И тебе все равно здесь не нравится и хочется назад?

Алиса опустила глаза и замолчала. На ней были старые, ужасно некрасивые кроссовки, и чтобы они не бросались в глаза, приходилось неловко подгибать ступни, отчего пальцы на ногах уже порядком занемели. Рядом, с пледа, раздался очередной взрыв хохота, и, словно разозлившись ему и себе, Алиса, наконец, удобно вытянула ноги.

«Какая разница, сколько лет твоим кедам, если ты гуляешь в них по Парижу…». Ну, или сидишь с милым пареньком у Черного моря.

– Дело не в том, что нравится или не нравится, – произнесла она наконец, – просто я здесь не на своем месте. Не знаю, как объяснить… Это был не мой выбор, понимаешь? Как я могу взять и принять это, если я даже не сама захотела сюда приехать! Мне и в моем сером Омске было хорошо.

– А остаться никак не получалось?

– Так я ведь еще не до конца взрослая. Родители решили, что так будет лучше всего, они ведь главные.

– А с ними ты поехать не могла?

– Они посчитали, что так будет неправильно. Это ППЦ.

– Что?!

– Принцип Последовательной Целесообразности. Его папа придумал, когда я была еще маленькой, а может, даже и раньше. Суть в том, что надо делать все по порядку, для того, чтобы не терять время. Это самое главное у нас в семье – не терять время. Наверное, потому, что мы его уже столько потеряли… Ну, вот. И если б я поехала с ними в Китай, то тоже потеряла бы целый год, не училась бы. А так я и не в распущенной омской среде, и при деле. Хотя, конечно, если выбирать из двух зол, то я бы выбрала быть с мамой и папой. Мне кажется, это было бы меньшей потерей. Ведь тут-то я… вроде и учусь, а вроде и даже не знаю, на кого и зачем… Какой толк от этого?

– Ты думала, будет по-другому?

– Нет… Просто я чувствовала ответственность перед ними. Они ведь зла мне никогда не желали, хотели, как лучше. А я… как-то всех подвела. Наверное, они приняли правильное решение, отправив меня сюда?

– Ты спрашиваешь или говоришь?

– Не знаю.

Капуста грустно усмехнулся и, потянувшись, встал с лежака. Не спеша, он подошел к кромке воды, выбрал камень и бросил в море «блинчик». Даже в темноте было хорошо видно, как грациозно он стукнулся пару раз о поверхность воды, а потом беззвучно в ней растворился.

– Мы с мамой в детстве часто ходили на речку, – словно оправдываясь, сказал он, вернувшись на лежак. Для Алисы неловкая улыбка уже стала его визитной карточкой, – знаешь, я только приехав сюда понял, что постоянно делать только то, что удобно нашим родителям не совсем правильно. Я про взрослых людей, конечно, не про детей и не про подростков. У меня лет с двенадцати была мечта – жить в Питере. Это вот мой город, на все сто и двести процентов, не люблю я жару эту и в красках особо не нуждаюсь. Я думал поступать туда, в принципе, по баллам бы прошел, ну, может, не сразу, поработал бы годик после школы, денег бы накопил на первое время, чтобы было на что жить. От армии у меня все равно освобождение, бояться нечего. Но в последний момент, мне вдруг показалось, что я должен быть со своей семьей. Нет, не всегда, но пока еще должен. Сейчас, вот прямо сейчас, я даже не могу объяснить, почему я так решил. Никто мне, в общем-то, ничего такого не говорил, не просил… Наверное, это мнимая ответственность, про которую ты говорила. И лень частично. И трусость. Страх. Казалось, что возраст еще не тот… конечно, трусость. А оказался я здесь и понял, каким был дураком.