Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Если ты так хотел в Питер, то почему Сочи?

– Ну надо же с чего-то начинать, – улыбнулся Капуста. Не неловко, а по-настоящему, – нет, на самом деле, из-за Вадима. Он точно не трус, и вообще, легкий на подъем. На море ему захотелось посмотреть с Олимпиадой.

– Вы прямо такие друзья?

Тут Капуста даже рассмеялся:

– Вообще не друзья! Мы общаться совсем недавно стали. И как-то напились вместе сильно, тут он меня буквально на слабо и развел. Это он умеет. А я, слава Богу, повелся, на следующий же день с работы уволился в Сибе, вещи собрал… Мама в шоке была, я до этого никогда так стремительно ничего не решал…

– Вы втроем с родителями жили?

– Последние восемь лет – да. До этого мы жили вдвоем с мамой. Они с отцом никогда расписаны не были, и когда я был маленьким, он только навещал нас иногда, потом вообще пропал на несколько лет, а потом объявился, и уже никуда не уходил. Остался с нами. Потом еще сестра Ксюха родилась, ей шесть лет скоро будет. Но семьи как-то все равно не сложилось.

– У них? Или у тебя с ними?

– Не знаю… У меня с ними точно не сложилось…

Он резко замолчал. Алиса, не глядя на него, осторожно нашла его руку в темноте, и положила сверху свою. Рука Капусты была непривычно горячей, и эта горячесть странно кольнула Алису в сердце. Если подумать, все вокруг было странным, ведь даже полгода назад она и представить себе не могла, что будет вокруг нее этот вечер, море зачем-то, скрип перекатывающихся булыжников под ногами, неожиданные откровения и вот эта вот горячая рука.

– Мне кажется, сейчас как-то принято быть инфантильными, – проговорил, наконец, Капуста, разглядывая Алисину руку на своей руке, – модно, а если подумать, где он – тот рубеж, когда ты можешь уже начать принимать полностью самостоятельные решения, менять свою жизнь, ни на кого не оглядываясь? Двадцать, тридцать лет? Полный бред, как по мне. И это ведь даже не зависит от того, насколько мы прочно стоим на ногах, это просто… предрассудки какие-то. Вроде «ты еще ребенок». Я не говорю про те случаи, когда родителям реально нужна твоя помощь и поддержка, нет. Но вот моей семье моя помощь, да и вообще присутствие не особо было нужно, а я зачем-то протолкался рядом последние пять лет, хотя и чувствовал там себя чужим…

– Я чужой себя никогда в своей семье не чувствовала. Но семьи тоже не сложилось как-то… И про «ты еще ребенок» ты точно сказал, мама постоянно мне это твердит, так я себя и чувствую, еще ребенком, недовзрослым каким-то… Я в Омске последний год столько дел натворила… стыдно. Дети еще так не делают, взрослые уже… Я просто наказана этим городом и этим годом, вот и все.

– Ну, не самое суровое наказание у тебя, – Капуста взял ее руку в свои, – у тебя рука ледяная и никак не согреется.

– Поедем домой, – прошептала Алиса, уткнувшись ему в плечо, – у моря мне всегда грустно.

Они уже выходили с набережной, когда на задумавшуюся Алису с размаху налетела невысокая полная женщина, в элегантном красном пальто и старомодной, широкополой шляпе в цвет.

– Извините, – музыкально пропела она, поправив шляпу.

– Ой, а я вас знаю, – оторопела Алиса, – здрасте!

– Здрасте, здрасте, – не обращая на нее внимания, ответила женщина, и, отсалютовав, уверенно пошла дальше.

– Кто это?

– Это «Я такая».

– Ктоо?

– Наша омская звезда. Ну как звезда, она давным-давно вела какую-то викторину по телеку, а потом у нее был журнал для теток, назывался «Я такая». Такая реклама еще была дурацкая у него, и она сама так важно говорила: «Я – такая!». Папа ее называл Хрюшей. Ничего себе, сама Хрюша! – Алиса вдруг рассмеялась сама себе, словно встреча с «Я такой» сняла с нее дурацкую хандру.

– Я ж говорил, что здесь южное подразделение Омска! Уже и знаменитости ваши сюда перекочевали.

– Что она здесь забыла, интересно? – Алиса, не переставая глупо улыбаться, взяла Капусту под руку, и они медленно пошли в сторону улицы Горького. – Может, новый журнал какой-нибудь замутит здесь?

– Ага, «Я больше не такая».

– Да ну тебя.

Тогда Алисе показалось, что она немного узнала Капусту, и тогда же Алиса еще совсем мало о нем знала. Скорее всего, странно вообще считать, что ты что-нибудь и о ком-нибудь знаешь. Пусть даже и о себе.

Следующие несколько дней они только созванивались по вечерам. Алиса старалась пока увильнуть от встречи так, чтобы это увиливание не бросалось в глаза, тем самым давая себе последний шанс не начать делать новые, уже сочинские, глупости. По опыту прошлых переездов она знала, что глупости могут начаться с чего угодно, даже вроде бы с безобидного, хорошего мальчика, особенно если рядом с ним крутились личности с гитарами, чачей и «ай эм э крип, а эм э видоу».

А делать глупости хотелось все сильней и сильней.

В конце недели Алиса встретила на одном из фазотронских пляжей Элю. Та сидела на старом складном рыбачьем стульчике и самозабвенно писала акварельный пейзаж. Пляж был совсем пустым, поэтому Эля гордо восседала в прямо в центре, раскидав по всему остальному пространству кисточки и краски, и с хаотичной гулькой на голове, в клетчатой объемной куртке выглядела точь-в-точь как настоящий художник. Рисунок, впрочем, тоже был достаточно профессиональным.

– Привет, – поздоровалась Алиса, присаживаясь рядом с ней на корточки, – не помешаю?

– О, привет! – выражение лица у Эли всегда было настолько располагающим, что становилось непонятно, то ли она действительно обрадовалась, то ли просто по-идиотски перманентно счастлива. – Конечно, нет! Я тут акварелю немного. Как тебе?

– Очень красиво.

– Спасибо, – с очаровательными ямочками улыбнулась та. На вид Эле было лет восемнадцать – неоформившаяся, хрупкая фигурка, маленькое личико с розовыми пухлыми щечками и детский голосок. По сравнению с ней почти двадцатилетняя Алиса чувствовала себя престарелой великаншей.

– Ты рисуешь?

– Посредственно, – отмахнулась Алиса, задумчиво вертя в руках брикетик краски. Акварель, хоть и была профессиональной «Ленинградской», пахла детством. Где-то далеко, за миллион световых лет отсюда, по-прежнему смеялась юная мама.

– А поешь хорошо. Правда! Посидишь со мной? Я уже заканчиваю. Скоро закат, наверняка будет красиво!

– Спасибо, – Алиса постаралась так же доброжелательно улыбнуться и пересела с неудобных корточек на сумку.

– Вы с Костей гуляли вместе недавно, да? Он очень хороший парень!

– Вы все вместе, что ли, живете?

– Нет, – Эля заливисто рассмеялась, – они же втроем живут, ну, Вадя, Костик и Пашка, в старой квартире Пашкиного шурина. А я живу с мамой. Я Вадьке предлагала к нам переехать, но он с мамой моей не хочет жить… Ревнует к маме, представляешь? Неадекватный какой-то. А как я от мамы уеду?..