Мо Вивенди - Тот самый

Мама вышла из кухни и бесшумной тенью направилась на второй этаж, осторожно ступая по широким ступенькам. Мы молча последовали за ней. Она поднялась в свою спальню и задумчиво остановилась перед комодом. Мы с Алисой стояли в дверном проёме. Я глядел на выцветшую репродукцию картины Караваджо. Кусочки скотча блестели в лучах солнца.

Спальня казалась слишком пустой. Широкая кровать с крепкими ножками, тумбочка, комод и репродукция картины. Несколько цветных подушек, выделявшихся ярким пятном на фоне общего уныния.

Мама, опустившись на колени, открыла нижний ящик комода и поманила нас жестом. Мы, как дикие зверьки, осторожно приблизились, медленно ступая на дощатый пол, будто тот был заминирован. Я встал за спиной мамы, с детским любопытством заглядывая через её плечо. На деревянном дне ящика лежала толстая стопка листов. Я пригляделся: это были детские рисунки. Мои и Алисы.

– Я храню их с тех самых пор, как вы научились держать карандаш.

– Думала, ты все их давно выбросила… – Алиса тихо выдохнула и опустилась на колени. – Боже, что за уродство, – она улыбнулась, разглядывая детские каракули.

Она достала несколько листов, и я увидел разноцветные линии. «Мама и я», – кривая подпись в углу листа. «Наш дом и мы», «Мама спасает нас от дракона» и «Семья».

– У нас никогда не получалось понимать друг друга, потому что мы были слишком разными. Но это не мешало нам любить друг друга. Так почему же мы забыли об этом?

Мама взяла рисунок. На белый лист упала слеза, размывая цветные лепестки нарисованной розы. Алиса обняла маму и теперь заплакала по-настоящему, выпуская застаревшую боль. Плечи Алисы содрогались от всхлипов.

– Я люблю вас. – Мама посмотрела на меня поверх головы Алисы. Я пытался вспомнить, когда последний раз слышал эти слова. – Я не могу обещать, что всё будет хорошо, но мы можем попробовать, правда? Ты дашь мне шанс?

Мама глядела на меня. Я медленно кивнул и осел на пол. Мы все заслуживали второго шанса. Разглядывая рисунки, мы разговаривали до ночи, вспоминая детство. Алиса смеялась, вспомнив, как я упал с горки и разбил нос, когда хотел красиво съехать на виду у всех. Мама рассказывала, как мы любили слушать сказки, и как я всё время пытался предугадать конец, придумывая свои истории.

Я чувствовал: мама была ещё далека от меня. Я злился, винил её… обижался. Но она сделала первый шаг. И я готов был сделать шаг навстречу.

В углу ящика я заметил вязаные пинетки, которые не пригодились, и сердце болезненно сжалось. С нами жил маленький призрак: из распахнутого окна я ощутил невидимое прикосновение летнего ветра к плечам. Мне хотелось думать, что призрак сейчас был с нами. В тесной спальне мы делили на троих общие воспоминания.

«На четверых, – мысленно поправил себя я. – Нас всегда было четверо. Мама, Алиса, я и наш маленький призрак».

Воспоминания делали нас семьёй.

С того вечера прошло несколько дней. Каждый раз я засыпал с мыслями о доме и о семье. Гораций медленно шёл на поправку. Алиса ухаживала за ним, и иногда ей помогала мама. Алиса и мама по-прежнему ругались, но их ссоры быстро затухали как тлеющие огоньки в костре. Мы учились слушать друг друга.

Алиса всё ещё не разговаривала со мной, но порой я чувствовал на себе её долгие взгляды, как будто она хотела что-то сказать мне, но не решалась. Я ждал, позволяя всем мыслям в её голове сформироваться в слова.

Я не выпускал из рук блокнота, записывая все слова, зудящие под кожей. Истории, жившие во мне, обретали материю. Они состояли из букв, слов и предложений, но я точно знал, что в них заключалась моя душа. У каждого человека должна быть надежда, и я писал о ней. Писал, надеясь, что и для меня в мире найдётся тот самый человек.

Однажды я проснулся от странного шума на первом этаже. Мне показалось, что я слышал голоса. Раннее утро не располагало к гостям. Одинокий дом на Черепаховой горе не располагал к гостям. Шум вынудил меня подняться из кровати. Я быстро оделся, почистил зубы и побежал вниз на звук голосов. Алиса наверняка ещё спала.

– Не знал, что ты ждёшь гостей… – подняв взгляд, я увидел Кира и резко замолчал.

Сердце пропустило удар. Он сидел с мамой на кухне за одним столом и пил чай из моей любимой кружки с фламинго. Я не знал, что меня удивило больше: Кир в нашем доме на Черепаховой горе, или Кир, наливающий маме чай из заварника.

На мгновение я решил, что до сих пор не проснулся и видел сон. Я протёр глаза, смаргивая утреннее наваждение, и прислонился плечом к дверному косяку. Наваждение никуда не исчезло. Напротив, оно стало ухудшаться.

Мама взглянула на меня и жестом пригласила присоединиться. Теперь я считал, будто попал в кошмар, и разум моей матери захватила инопланетная дрянь. Я не двинулся с места и инстинктивно коснулся ладонью груди: там когда-то висело медное перо. Этот жест стал привычкой.

За моей спиной раздались шаги. Я обернулся и увидел заспанную Алису, которая тёрла глаза кулаками и зевала.

– Кого ещё принесло в такую рань?

Она заглянула через моё плечо и повторила мои действия: замолчала и удивлённо уставилась на Кира с чайником в руках. Мы так и стояли, пока мама не нарушила тишину.

– Похоже, этот молодой человек пришёл к вам, – сказала она будничным тоном и поднялась со стула. – Жаль, что вы так быстро пришли. Я как раз собиралась показать ему ваши детские фотографии.

– Надо же, какая удача! – Алиса первая вышла из оцепенения.

– Пойду проверю клумбы…

Мама кивнула Киру и прошла мимо меня в гостиную, коротко коснувшись моего плеча. Через несколько секунд мы остались втроём в доме.

– Отмазки глупее не придумаешь. – Алиса неловко улыбнулась и села за стол. На ней была надета пижама в клетку. Алиса пригладила волосы и пытливо посмотрела на Кира.

– Ты пришёл, потому что…

– Мать Же умерла.

Солнце заливало сад ярким светом, оставляя позолоту на листьях. Вишнёвые и яблоневые деревья тянулись ветками к голубому небу. В воздухе чувствовалось приближение осени. Трава под подошвами, не такая зелёная, как прежде, увядала. Уходящее лето позволяло довольствоваться последними тёплыми днями. Сейчас тепло для нас ничего не значило. Мы чувствовали ледяное дыхание смерти, которая на этот раз подобралась слишком близко.

Я вспомнил, что забыл взять кое-что важное для Жеки. Я не мог прийти к ней без надежды.

– Я сейчас.

Оставив Алису и Кира во дворе, я вернулся в дом и поднялся к себе в комнату, не разуваясь. Я сунул маленький блокнот из крафтовой бумаги в карман джинсов. В коридоре я встретил маму. Она подвела глаза чёрным карандашом, и теперь они казались бездонными озёрами с прозрачной водой. Бледная кожа, без следов загара, контрастировала с чёрным джинсовым сарафаном.