Трумен Капоте - Если я забуду тебя. Ранние рассказы

Она немного успокоилась. Должно быть, мистер Йорк хочет видеть ее по какому-то другому поводу. Вероятно, предложит, чтобы она вошла в комитет по подготовке выпускного вечера. Она едва заметно улыбнулась и открыла большой зеленый учебник латыни.

После звонка с последнего урока Хильда направилась прямиком в кабинет мистера Йорка и предъявила записку любезной секретарше, сидевшей в приемной. Когда ей велели войти, она почувствовала, что у нее вот-вот подкосятся ноги. Нервно и взволнованно она тряхнула головой.

Хильда видела мистера Йорка в школьных коридорах и слышала, как он выступал на общих собраниях, но не могла припомнить, чтобы когда-нибудь он обращался лично к ней. Это был высокий мужчина с узким лицом, увенчанным огромным рыжим чубом, и глазами цвета бледной морской волны, в настоящий момент он выглядел исключительно доброжелательным.

Хильда вошла в маленький, скромно обставленный кабинет бледная, с озабоченным видом.

– Вы – Хильда Вебер? – Его слова прозвучали скорее как утверждение, а не вопрос. Голос у мистера Йорка был серьезный, но приветливый.

– Да, сэр, это я. – Хильда сама удивилась тому, как спокойно прозвучал ее собственный голос. Внутри ее пробирала дрожь, и все заледенело, а руки сжимали учебники так крепко, что она чувствовала, как вспотели и стали горячими ладони. Было что-то ужасно пугающее в том, чтобы стоять вот так перед директором, но его дружелюбный взгляд обезоружил ее.

– Из вашего аттестата, – он приподнял над столом большую желтую карту, – следует, что вы одна из лучших учениц, что вы поступили к нам из школы-интерната в Огайо и сейчас являетесь ученицей предпоследнего класса старшей школы «Маунт-Хоуп». Все верно? – спросил он.

Она кивнула, неотрывно глядя на него.

– Скажите мне, Хильда, чем вы больше всего интересуетесь?

– В каком смысле, сэр? – Она знала, что надо быть настороже.

– Я имею в виду будущую профессию. – Он взял со стола золотой брелок и стал вертеть его на пальце.

– Ну, я еще не знаю, сэр, думаю, я хотела бы стать актрисой, меня всегда очень интересовал театр. – Она перевела взгляд с его лица на расплывчатое очертание вертящегося брелока.

– Понятно, – сказал директор. – Я это спрашиваю только потому, что хочу лучше понять вас. Очень важно, чтобы я вас понимал. – Он развернул кресло сиденьем к себе и сел за стол. – Да, очень важно.

Она заметила, что вид его перестал быть непринужденным.

Хильда нервно затеребила учебники. Он ни в чем еще ее не обвинил, но она почувствовала, что краснеет, жар разлился по всему телу. Комната вдруг показалась невыносимо тесной.

Директор положил брелок и приготовился говорить, она поняла это по тому, как он резко втянул в себя воздух, но не смела посмотреть на него, потому что знала, что он собирается сказать.

– Хильда, полагаю, вам известно, что в раздевалках у девочек часто пропадают вещи. – Он сделал паузу. – Это происходит уже давно, но мы не могли засечь, кто из девочек ворует у своих одноклассниц. – Директор говорил теперь сурово и взвешенно. – Ворам не место в нашей школе! – горячо произнес он.

Хильда стояла, уставившись на свои учебники. Она чувствовала, как дрожит ее подбородок, и кусала губы. Мистер Йорк привстал с кресла, потом сел снова. Несколько секунд прошло в напряженном молчании. Наконец директор выдвинул ящик стола, достал оттуда маленькую синюю коробочку и высыпал на стол ее содержимое. Два золотых колечка, браслет с подвесками и несколько монет.

– Вы узнаете эти вещи? – спросил он.

Она долго, секунд сорок пять, стояла, уставившись на эти вещи, расплывавшиеся у нее перед глазами.

– Но я не крала их, мистер Йорк, если вы это имели в виду!

Мистер Йорк вздохнул.

– Их нашли в вашем шкафчике, а кроме того, мы уже некоторое время наблюдаем за вами.

– Но я не… – Она оборвала себя. Это было бессмысленно.

В конце концов мистер Йорк сказал:

– Чего я не могу понять, так это зачем такому ребенку, как вы, делать подобные вещи. Вы блестящая ученица и, насколько мне удалось выяснить, происходите из прекрасной семьи. Скажу честно, я совершенно ошеломлен.

Она продолжала молчать, теребя учебники и чувствуя, будто стены смыкаются вокруг нее, словно желая задушить.

– Ну, – продолжил директор, – если вы не желаете хоть как-то это объяснить, боюсь, я мало что могу для вас сделать. Вы отдаете себе отчет в том, насколько серьезно это обвинение?

– Дело не в этом, – робко пробормотала она, – не в том, что я не хочу объяснить вам, зачем украла эти вещи… Просто не знаю, как вам это сказать, потому что я сама этого не знаю.

Ее худенькие плечи задрожали, а потом отчаянная дрожь охватила все ее тело.

Он посмотрел ей в лицо – как трудно наказывать слабость в ребенке. Она видела, что директор искренне расстроен. Подойдя к окну, он поправил штору.

Хильда резко вскинула голову. Ее переполняла тошнотворная ненависть к этому кабинету и этим блестящим безделушкам на столе. Голос мистера Йорка доносился до нее откуда-то издалека.

– Дело очень серьезное, боюсь, мне придется поговорить с вашими родителями.

В ее глазах полыхнул страх.

– Но вы ведь не собираетесь сказать моим…

– Конечно, собираюсь, – перебил ее мистер Йорк.

И вдруг ей стало абсолютно все равно, единственное, чего ей хотелось, это убраться из этого тесного кабинета с уродливой мебелью, с его рыжеволосым хозяином, кольцами, браслетом и монетками. Она ненавидела все это!

– Сейчас вы можете идти.

– Да, сэр.

Когда она покидала кабинет, директор складывал безделушки обратно в синюю коробочку. Она медленно прошла через приемную, потом по длинному пустому коридору – и вышла на яркий солнечный свет апрельского дня.

А потом вдруг бросилась бежать и бежала все быстрее и быстрее. Вдоль по улице, мимо школы и дальше, по длинной главной улице города. Ей было безразлично, что люди смотрят на нее с изумлением, единственное, чего ей хотелось, это убежать как можно дальше. Она домчалась до парка в другом конце города. Там гуляли лишь несколько молодых мамаш с колясками. Хильда рухнула на свободную скамейку и прижала руку к болевшему боку. Спустя некоторое время боль утихла, она открыла большой зеленый учебник латыни и, прикрываясь им, тихо заплакала, бессознательно поглаживая пальцами лежавший у нее на коленях золотой брелок.

Женщина стояла у заднего окна «Магазина у мельницы», ее внимание было приковано к детям, беззаботно резвившимся в сверкающей воде ручья. На небе не виднелось ни облачка, южное солнце жгло землю. Женщина вытерла пот со лба красным платком. Вода, быстро бежавшая по блестящим камешкам, выглядела холодной и манящей. «Если бы там не было сейчас этих отдыхающих, – подумала она, – клянусь, я бы пошла, села в нее и долго сидела бы, чтобы охладиться. Фу-у!..»