Трумен Капоте - Если я забуду тебя. Ранние рассказы

На другом конце приемной открылась дверь, и из личной гостиной мисс Берк появилась Милдред Барнетт.

– Доброй ночи, мисс Берк, и огромное спасибо за помощь.

Этель вышла из тени и быстро пересекла приемную. У двери, ведущей в гостиную мисс Берк, она задержалась и сделала глубокий вдох. Она отдавала себе отчет в том, что собирается сказать, – в конце концов, мисс Берк должна знать о ее подозрениях. Этель убеждала себя, что делает это ради блага школы – не более того. Но в глубине души знала, что обманывает себя. Она тихо постучалась и подождала, пока не услышала высокий голос мисс Берк:

– Входите, пожалуйста.

Мисс Берк сидела перед камином с маленькой фарфоровой чашечкой кофе в руке. Другого света в комнате не было, и, усаживаясь на мягкую подушку у ног мисс Берк, Этель подумала, что все это чем-то напоминает мирную идиллическую сценку с рождественской открытки.

– Как мило с вашей стороны навестить меня, Этель, дорогая. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезна?

Этель чуть не рассмеялась, настолько забавной и ироничной была ситуация. Через пятнадцать минут эта пожилая невозмутимая дама испытает глубокое потрясение.

– Мисс Берк, я случайно узнала кое-что, несомненно, требующее вашего безотлагательного внимания. – Она тщательно выбирала слова и произносила их с той интонацией, которую мисс Берк искренне считала правильной и благородной. – Это касается Луизы Симон. Видите ли, друг нашей семьи, врач, недавно позвонил мне сюда, в школу, и…

Мисс Берк отставила чашечку и в полном изумлении слушала историю, которую рассказывала Этель. Ее величественное лицо раскраснелось. В какой-то момент она прервала девушку, воскликнув:

– Но это не может быть правдой, Этель! В процессе оформления я имела дело с человеком, безусловно заслуживающим доверия, неким мистером Николлом, разумеется, ему известно, что мы никогда не допустили бы подобной… подобной ужасной вещи!

– Я уверена, это правда! – воскликнула Этель, раздраженная недоверием. – Я клянусь! Позвоните завтра этому мистеру Николлу и спросите его, скажите, что подобная ситуация нетерпима и угрожает устоям вашей школы, если я окажусь права. А я знаю, что права. Нет, не полагайтесь только на мистера Николла. Есть ведь официальные учреждения…

И мисс Берк кивнула. Ее убежденность и потрясение росли с каждой минутой. В комнате слышались только голос Этель, мягкое потрескивание горящих поленьев и тихий шепот невидимого снега, падающего на оконный карниз.

Только одна тусклая лампочка горела в коридоре, когда Этель подходила к своей комнате. Сигнал отбоя был дан добрый час назад, свет выключили. Придется раздеваться в темноте. Войдя к себе, она в первый же миг поняла: что-то не так. Этель точно знала, что в комнате не одна.

– Кто здесь? – спросила она испуганным шепотом и с ужасом подумала: «Это Луиза. Она каким-то образом обнаружила… узнала… и вот она здесь».

Потом послышался шелест шелкового платья, заглушивший стук ее сердца, и кто-то крепко схватил ее за плечо.

– Это я, Милдред.

– Милдред Барнетт?

– Да, я пришла, чтобы остановить то, что ты собираешься сделать!

Этель попыталась рассмеяться, но смех застрял где-то в горле, и вместо этого она закашлялась.

– Не имею ни малейшего, даже самого отдаленного представления, о чем ты говоришь. Что остановить?

Но она и сама слышала фальшь в своем голосе и была напугана.

Милдред тряхнула ее.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Сегодня ты ходила к мисс Берк, и я подслушала ваш разговор. Быть может, это и не самый благородный поступок, но я рада, что таким образом сумею спасти Луизу от той напраслины, которую ты на нее возвела.

Этель попыталась сбросить с себя руку обвинительницы.

– Прекрати! Ты делаешь мне больно!

– Ты ведь солгала, признайся! – Голос Милдред хрипел от ярости.

– Нет… нет… это правда, клянусь. Мисс Берк собирается официально выяснить, правда ли это, тогда увидишь сама. И не будешь больше думать, что маленькая мисс Симон такая уж расчудесная!

Милдред отпустила руку Этель.

– Знаешь, мне совершенно все равно, правда это или нет. Ты ведь даже не учишься в одном классе с этой девочкой. – Она помолчала, тщательно подбирая слова. – Послушай моего совета: пойди к мисс Берк и скажи, что ты солгала, иначе я не поручусь за твое здоровье, Этель Пендлтон. Ты играешь с огнем!

С таким прощальным словом она открыла дверь и громко захлопнула ее за собой.

Этель стояла в пугающей темноте и дрожала. Не из-за Луизы – та ее ничуть не беспокоила – из-за остальных. Милдред наверняка всем расскажет. Этель вдруг поняла, что сейчас заплачет.

Мисс Берк лежала на диване у себя в гостиной, ее голова высоко покоилась на большой розовой шелковой подушке. Плотно прижав ладони к глазам, она старалась унять тупую боль, которая терзала натянутые нервы.

Мисс Берк с содроганием представляла себе, что было бы, если бы Этель поделилась новостью не с ней, а с остальными ученицами, а те, в свою очередь, – со своими родителями. Да, Этель можно поздравить.

Когда Этель входила в личные владения директрисы, часы в приемной били пять. Тусклое зимнее солнце исчезло, и серые январские сумерки слабо пробивались сквозь щель в тяжелых оконных шторах. Девушка заметила, что мисс Берк пребывает в смятении.

– Добрый день, дорогая, – произнесла она усталым сдавленным голосом.

– Вы хотели меня видеть? – Этель решила держать себя по крайней мере внешне как можно более невинно.

Мисс Берк раздраженно отмахнулась.

– Давайте перейдем сразу к делу. Вы были правы. Я позвонила мистеру Николлу и потребовала полного отчета о родителях девушки. Ее мать – американская негритянка, мулатка, если быть точной, с Запада. Она танцевала когда-то в парижском варьете, а потом вышла замуж за богатого французского аристократа Алексиса Симона. Так что Луиза, как вы и предполагали, – цветная. Кажется, по-научному это называется квартеронка. К большому сожалению. Но ситуация, естественно, недопустимая, как я и объяснила мистеру Николлу. Разумеется, я поговорила с Луизой и обрисовала ей создавшееся положение насколько могла деликатно… Ах, к чему вдаваться в подробности?

Она посмотрела на Этель так, словно искала сочувствия, но единственное, что увидела, это девичье лицо с губами, поджатыми в триумфальной злобной улыбке. Мисс Берк внезапно со всей очевидностью осознала, что сыграла на руку этой ревнивой девушке, и резко сказала:

– Оставьте меня, пожалуйста.

Когда Этель ушла, мисс Берк, все так же лежа на диване, стала с жестокой ясностью вспоминать все, что сказала ей Луиза в свое оправдание. Какое это имеет значение? Она не похожа на цветную. Она не менее умна и обаятельна, чем любая другая девушка, и при этом лучше образованна, чем другие. Здесь ей было хорошо. И разве Америка не демократическая страна?