Бруно Апиц - Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

Наконец шофер, остановив машину, грубо спросил:

— Куда же вас все-таки везти?

Аристид наклонился к нему, положил одну руку на плечо, а другую приставил к уху и, доверившись как мужчина мужчине, прошептал так тихо, что Ариана ничего не могла расслышать:

— Подумай-ка хорошенько, нельзя ли как-нибудь помочь влюбленному в его затруднительном положении. Я хотел бы с этой дамой — мы, конечно, не женаты — провести одну, две или три ночи. Где — значения не имеет. Лишь бы нам не мешали и ничего не спрашивали. Понимаешь?

При этом Аристид осторожно, но так, чтобы шофер заметил, сунул ему в карман стофранковую бумажку. Тот помолчал некоторое время, делая вид, будто о чем-то напряженно думает, покачал головой и тоном, которым хотел дать понять, что перемену его отношения не следует ставить в связь с манипуляцией Аристида у бокового кармана, сказал:

— В нормальном отеле вам, конечно, делать нечего. Если бы вы могли довольствоваться, скажем… каким-нибудь домом… м… второго разряда… Конечно, что касается чистоты, то в этом отношении можете не сомневаться. Как говорится, полный порядок! Но это, разумеется, не отель. Кстати, должен предупредить: в то заведение часто наведываются наши дорогие друзья — немцы. Однако они для вас не помеха.

— Если я вас правильно понял, вы хотите поместить нас в пристанище для немцев? — пожелал уточнить Аристид.

— Я ничего не хочу, — огрызнулся таксист, — я только предлагаю. Дом принадлежит французам, которым тоже надо жить. Потому-то в эти скверные времена они и превратили собственное жилище в своего рода отель на час. К документам, разным удостоверениям и тому подобному там особенно не придираются.

— А как обстоят дела с проверками, с полицейским контролем ночью?

Лицо шофера растянулось в понимающей улыбке опытного в таких делах человека.

— Проверок там вообще не бывает. Ни днем, ни ночью. Полиции известно, что туда похаживают эсэсовцы. Кто же посмеет контролировать главных контролеров?

Секунд десять длилось абсолютное молчание. За эти десять секунд Аристид посоветовался с Жюльеном, Бертраном, своим шефом и своей совестью. После чего решительно сказал:

— Везите нас туда.

Эта ночь отличалась от обычных любовных ночей только тем, что возлюбленная, проснувшись, не нашла рядом с собой своего возлюбленного. На ночном столике лежала записка, в которой сообщалось, что крайне срочные и чрезвычайно важные служебные обстоятельства, к сожалению, вынуждают господина инженера расстаться до обеда с его очаровательной Арианой. Привыкший к точности, он ровно в тринадцать часов будет ждать ее в ресторане «Рона», где уже заказан обед на две персоны.

В тринадцать часов и одну минуту Ариана вошла в указанный ресторан. Стоя за толстым стволом акации, она осторожно наблюдала за прибытием Аристида. Ведь мужчины такие ненадежные! Зачем открыто демонстрировать, что ждешь возлюбленного, который, возможно, не придет? И, конечно же, никто, а тем более этот самоуверенный мосье Аристид, не должен заметить даже тени волнения, хотя в минуты ожидания сердце Арианы готово было выпрыгнуть из груди.

Но Аристид был на месте. Теперь-то уж можно войти в ресторан с гордо поднятой головой. Абсолютная пунктуальность, нежный поцелуй руки, искренние извинения и извлеченный из портфеля букетик фиалок, немного, правда, помятых, но опьяняюще пахнувших, быстро стерли с красивого белого лба Арианы недовольные складки. Во время обеда, — ели они без особого аппетита, — Аристид рассказывал, как протекали и чем закончились его переговоры о строительстве нового моста через Сону. В настоящий момент, к сожалению, нет железа для армирования бетона.

Ариана все поняла. Даже то, что сегодня вечером опять состоится деловой разговор Аристида с одним из самых влиятельных промышленников, у которого, как поговаривают, есть неплохие связи с немецкой комендатурой города. Это будет последней попыткой достать столь необходимое железо, отчего в конечном итоге зависят доходы Аристида на ближайшие годы. А это совсем не пустяк.

Недовольство Арианы тем, что сегодня он, возможно, придет поздно, Аристид сгладил поистине диким предложением: сейчас же отправиться на лодке вниз по Роне на тот берег, к небольшому романтическому трактирчику, где еще сохранились последние во Франции запасы куантрекса.

Был солнечный летний день. Ариана, у которой не оказалось в сумочке купального костюма, сидела против Аристида в легоньком шелковом бюстгальтере лимонного цвета. Сильно нажимая на весла, Аристид вел лодку к песчаному берегу.

Перетащив лодку через прибрежную отмель и подтянув ее к берегу, Аристид и Ариана бросились в траву. Он стал осыпать ее поцелуями, говорил какие-то нежные бессмыслицы, чихал, когда она щекотала его травинкой в носу, смеялся, снова целовал и заметил темно-серые грозовые облака, низко нависшие над рекой, лишь тогда, когда по его спине застучали капли дождя, крупные и плотные, как неспелые вишни.

В романтическом трактирчике действительно оказался настоящий куантрекс. Правда, он был несколько слабоват, но зато его можно было больше выпить. Хозяин — упитанный малый с круглым, как шар, животом, с черными кустистыми усищами и такого же цвета сальными волосами, спадавшими на лоб, наливая в рюмки вино, всякий раз глубоко вздыхал, как будто отдавал даром собственную кровь, хотя, разумеется, о получении у него чего-нибудь даром не могло быть и речи. За каждую даже недолитую рюмку сильно разбавленного куантрекса он требовал цену, в три раза большую, чем та, что указана в прейскуранте, висевшем на видном месте. Пожалуй, кроме одного-двух человек, вряд ли кто мог бы сказать, каким и скольким господам служит этот странный трактирщик. Не мог сказать этого и Аристид, хотя знал о нем больше, чем другие посетители.

Заказывая по двенадцатой рюмке, Аристид как бы между прочим спросил толстяка-трактирщика:

— Это правда, если выпьешь дюжину рюмок куантрекса, закат над Роной обязательно будет золотистым?

На какую-то долю секунды глаза хозяина трактира, глубоко скрытые за низко нависшими веками, несколько приоткрылись, но ни единым движением он не выдал себя. После небольшой паузы, тоже как бы между прочим, трактирщик ответил:

— Говорят так люди, но правда ли это, одному черту известно.

— Я больше верю черту, — смеясь, сообщил Аристид.

Толстяк скрылся за баром, принес свежую скатерть и стал застилать другой стол. Он исчезал за баром еще несколько раз и снова появлялся, по-прежнему тяжело вздыхал, когда разливал в рюмки куантрекс, и, казалось, не обращал никакого внимания на столик, за которым, сидели Ариана и Аристид.

Но так только казалось. Примерно через четверть часа трактирщик едва заметно кивнул Аристиду, и тот, извинившись, попросил у Арианы разрешения отлучиться на несколько минут.