Сергей Марьяшин - Скиталец в сновидениях [СИ]

Я подошел к ее столику. За ним сидели трое: она, наша сотрудница и подвыпивший мужик из отдела рекламы. Рекламщик навалился грудью на стол, чтобы быть ближе к клиентке, и рассказывал ей неприличный анекдот, то и дело всхлипывая от смеха. Ее татуированное лицо оставалось бесстрастным. Она смотрела на него так, словно он был предметом мебели.

Я поздоровался с ней и, не получив ответа, покачал головой, давая понять сотруднице, что их сделка сорвана. Та огорченно поджала губы. Казалось, она сейчас расплачется. Немудрено: в случае успеха она бы получила хороший бонус, а теперь ее переведут в трейдерский отдел. Что теряла клиентка, я не знал. Ее непроницаемое кошачье лицо было каменным. Я вдруг подумал, что эти узорчатые татуировки, похожие на потолочную мозаику древних исламских храмов, обманывают не только пытающихся прочесть ее эмоции людей, но и камеры видеонаблюдения. Программа распознавания лиц точно даст сбой, встретив такой узор. Зачем она их сделала? С ними она выглядит так вызывающе…

Я очнулся от своих мыслей, почувствовав, что сотрудница дергает меня за рукав, приглашая сесть в свободное кресло рядом. Я сел, глядя в упор на цветные кружева на ее высоких, как у шведки, скулах. Наверное, так действовало выпитое мною шампанское, но я не чувствовал смущения, только доброжелательное любопытство. Она молча кивнула сотруднице, ― и та, видимо, получив инструкцию заранее, сообщила, что клиентка хочет сделать мне подарок в знак признательности за мои усилия ей помочь. За мои бесплодные усилия, подумал я. «Выбери себе приличные часы», ― сказала сотрудница, осуждающе глядя на мои детские «касио». Как только клиентка сумела их разглядеть, я ведь даже не подходил к ее столику? Не только разглядеть, но и оценить!

Пьяный рекламщик громко засмеялся и стал хвастаться своими часами, буквально тыча их клиентке под нос. У него были большие блестящие часы, не знаю марки, но в полумраке бара мои выглядели не хуже. Не слушая его, она положила на стол банковскую карту ― что-то платиновое, я не разглядел, потому что она подняла глаза и посмотрела на меня. Наши взгляды впервые встретились. Ничего не произошло, никакого чуда. Она была обычным человеком, ― таким же, как все в этом баре, только трезвой. Обыкновенные серые глаза. Они даже не казались надменными.

― Я что, должен выбрать часы прямо сейчас? ― спросил я, вежливо улыбаясь.

Я уже знал, что откажусь. Я ничем не помог, за что мне такой подарок?

― Да, ― сказала клиентка. ― Назовите марку и модель, я закажу их и оплачу. Получите завтра с курьером.

У рекламщика зазвонил телефон. Он вытащил его, выронил на пол; пьяно чертыхаясь, полез за ним под стол, а потом, наконец, ушел разговаривать в гардероб. Мы с сотрудницей облегченно вздохнули. Татуированная женщина-сфинкс словно ничего не заметила. Она выжидательно смотрела на меня. Я пришел в неожиданно хорошее расположение духа.

― Я могу заказать любые часы? Даже безумно дорогие? Цена для вас не имеет значения, понимаю. Вы просто хотите сделать мне что-то приятное, потому что считаете, что я старался ради вас.

Она едва заметно кивнула.

― Но я ничего не сделал. Большое вам спасибо, конечно. Мне очень приятно… но я не приму ваш подарок, извините.

Сотрудница смотрела на меня испуганно, будто я совершил святотатство. Она знала, что сидевшей передо мной даме нельзя отказывать.

Та спокойно сказала:

― Вам все равно, какие у вас часы. И как вы выглядите. И вас совершенно не взволновало, что незнакомая женщина хочет сделать вам дорогой подарок… просто так. Вам вообще на все здесь наплевать.

Я честно сказал:

― Да.

Сотрудница, казалось, сейчас упадет в обморок. Я попытался объясниться, ― ей, а не клиентке:

― Не в том смысле наплевать… Я очень тронут… Но меня все устраивает. У меня все и так хорошо, правда.

Дама в татуировках кивнула, словно получив подтверждение своим мыслям.

― Вы не бессеребреник, ― сказала она. ― Просто вы знаете, что не сможете забрать часы с собой. Все, что вы приобретете здесь, вам придется здесь оставить.

Я молчал, не смея ответить ей. В моей груди ожило горячее пламя, а тело охватил незнакомый сладкий ужас, словно в предвкушении раскрытия завораживающей, страшной тайны.

― Я знаю, кто вы, ― сказала она.

― Простите?

― Я знаю, кто вы, ― повторила она. ― Я уже встречала такого, как вы. У нас даже был роман.

Ее слова произвели эффект боксерского удара. Окружавший нас бар подпрыгнул и поплыл расплавленным пластилином, растекаясь в шевелящиеся цветные полосы. Шум голосов и музыка мгновенно стихли. Лампы-конусы закружились в психоделическом хороводе; их свет замедлился, падая вниз душем из миллионов светящихся частиц. Жидкая поверхность разделявшего нас стола задрожала и подернулась рябью. Фужер с шампанским парил над нею, меняя форму и превращаясь во что-то невообразимое: механическое, угловатое, острое ― и при этом живое и отталкивающе чуждое.

Потом внезапный порыв ветра смел поплывшие декорации бара прочь. Только мы двое остались неизменными: я и татуированная женщина напротив. И мои руки. Забыв обо всем, я вперился взглядом в ладони, чтобы удержать мир твердым, потому что знал ― другого способа удержать его нет. Если он развеется, я не узнаю, как ей удалось разоблачить меня. За время моих скитаний мне никогда не указывали на мою чуждость бытию. Никто не мог раскрыть меня… до сегодняшней ночи. До этого момента. Я отчаянно хотел знать, как ей это удалось. И кто, черт побери, она такая?!

Мое страстное желание разгадать загадку спасло мир от разрушения. Бар вернулся, перестав качаться и плыть; окружающие предметы вновь приобрели твердость, став небывало яркими, почти живыми. Звуки разговоров за другими столиками, еще секунду назад едва слышимые, приобрели объемность и теперь звучали, казалось, изнутри моей головы.

Почувствовав, что мир больше не разваливается, я рискнул оторвать взгляд от ладоней и посмотреть на своих собеседниц. Бледное лицо сотрудницы висело в воздухе белой люминесцирующей луной. Глаза женщины с татуировками сияли невыразимым огнем. Он был объемный и живой, похожий на змеящийся столб света, который, казалось, можно было потрогать. Он струился из ее глаз и упирался мне в солнечное сплетение, щекоча и грея что-то внутри моего тела. Варварские рисунки на ее скулах вспыхнули и ожили, побежали по щекам сверкающими огненными водопадами. Я вновь посмотрел на свои руки, такие четкие и яркие в светящейся живой тьме, ― и сияние в ее взгляде потухло. Ее глаза вновь стали серыми.

Мир был спасен.

Я глубоко вздохнул. Мне хотелось задать ей тысячу вопросов, но я боялся все испортить. Я знал, что волнение чревато спешкой, спешка чревата риском пробуждения, а пробуждение означает, что я никогда больше не увижу ее. Я могу снова попасть в этот бар, ― бывает, я попадают в те же места, каждый раз примерно одинаково выглядящие, ― но я почти никогда не встречаю одних и тех же людей дважды. Мне казалось, что это нормально, ведь так было всегда… но она сказала, что у нее был роман с таким, как я. Слово «роман» предполагает регулярные встречи. Как им это удалось?!