Сергей Марьяшин - Скиталец в сновидениях [СИ]

― Жена и двое детей! ― торжествующе повторила Инга. ― Откуда вы про них знаете?

― Он приводил их на новогодний утренник в декабре.

― Ясно. Оставьте нас, пожалуйста.

Обиженная сотрудница поплелась к барной стойке. Как бы она не напилась в зюзю, чтобы не пришлось отвозить ее домой на такси, озабоченно подумал я. В зюзю? Что за идиотское слово! Что оно значит?

― Вам не кажется, что это нечестно? ― сказала Инга, возмущенно глядя на меня. ― Стоило вам появиться здесь, как тут же к вашим услугам фальшивая биография, как у Штирлица, и даже готовая семья!

― Почему же фальшивая, ― почти всерьез обиделся я. ― Я женился на Насте после аспирантуры. Через два года родился Леша, а потом…

― Эти люди не фантомы! Они жили своей жизнью, годами и десятилетиями… и для чего? Чтобы вы воспользовались ими и были убедительны в своем образе на одну ночь! А что с ними будет, когда вы проснетесь, ― вас это не беспокоит? Что будет со мной?!

― То же, что бывает с персонажами фильма, когда гаснет экран телевизора, ― зло сказал я.

Мне надоели ее выпады. В конце концов, я лишь собирался посидеть в баре еще немного, потом отправиться домой, к жене и детям. В воскресенье сходить на выборы Путина, а в понедельник снова на работу… Это она, Инга, столкнула меня с наезженной колеи. Напомнила мне о том, кто я такой, поставив существование своего мира под угрозу. Когда спящий проснется, ее мир исчезнет, как исчезает фильм при выключении телевизора. Так бывает всегда, и я не могу этого изменить. Чего она хочет от меня? В чем обвиняет?

― А что, если все здесь, ― она обвела руками полутемный зал бара, ― реально? По-настоящему реально, не сон? И вы не создаете этот мир своим воображением, а вселяетесь в тело реального, живого человека… как демон! Иван Скитников жил свою жизнь, любил детей и жену, и тут вы такой… храбрый покоритель мира сновидений, падаете, как снег на голову, ― и забираете его жизнь себе! Где он теперь, когда вы заняли его тело?

Я молча улыбался. Теперь я понял, чем она привлекла его. Во всем бесконечном множестве сновидческих миров не найти другой такой женщины, способной задавать подобные вопросы. Она восхитительна! Такая непосредственная в своем возмущении, в своих обвинениях… Я почти пожалел о том, что она иллюзорна и только снится мне. И ясно понял вдруг, почему он возвращался к ней каждый раз. Она говорила о нем, о его природе, ― а люди больше всего на свете любят, когда говорят о них. Даже люди с призрачным эго, как у скитальца в сновидениях. Я тоже человек. У меня тоже есть слабости.

Или… не человек, а невообразимое нечто, которому снится, что оно человек? Кто я на своей родине, как она назвала это? Я не знал. До встречи с Ингой я даже не думал ни о чем подобном. Я просто плыл в океане жизни счастливой рыбой, беззаботно и радостно. И приплыл домой ― туда, где все началось.

Что, если моя родина здесь?

Я смотрел на Ингу и видел в ее серых глазах, что она понимает меня без слов. Мы, не сговариваясь, одновременно встали и пошли к выходу из бара. Коллеги с любопытством глазели на нас: на меня и на ее обезображенное татуировками лицо. Разговоров на работе хватит на месяцы вперед. Мне было все равно. Шампанское ли тому виной или знание о нереальности этого мира, но я не думал о последствиях.

Охранника в вестибюле перед гардеробом почему-то не оказалось. Мы беспрепятственно пересекли вестибюль и поднялись по мраморной лестнице на этаж выше, где обнаружился темный коридор с офисами каких-то фирм. Этаж был вымершим, ни души. Я пошел по коридору, светя перед собой фонариком-вспышкой на смартфоне и дергая одну за другой ручки кабинетных дверей. Она шла следом, не спрашивая ни о чем.

Когда одна из дверей поддалась, я взял Ингу за руку и завел в пустой кабинет. Жилой дом через дорогу яростно и величественно пылал, покрывая столы с мониторами на них пляшущими багровыми бликами. Я не стал включать свет. Пламени горящего дома хватит, чтобы осветить ее тело. Я и так смотрел на ее изукрашенные скулы весь вечер. Пожалуй, они приснятся мне сегодня…

― У меня очень влиятельный и мстительный муж… ― прошептала она, когда я обнял ее, поцеловал в шею и усадил на стол. ― Он убьет тебя… как в прошлый раз.

― К черту его, ― пробормотал я, расстегивая молнию ее платья.