Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— Да, — сказал Дорнхельм, — к сожалению.

— Такие люди, как мой отец, — сказал Томас, — для «Птиц мира», как красная тряпка для быка. Они ведь не имеют ни малейшего понятия о том, что из себя представляет мой отец! Но они дети, и, конечно, они — находка для телевидения.

— Находка для ТВ, — повторил Ритт, взглянув на мальчика.

— Ну конечно! — продолжал тот. — Дети в прямом эфире обвиняют таких людей, как мой отец! Многие взрослые просто рыдают, — так глубоко их это трогает. «Птицы мира» говорят, что не дадут миру погибнуть от рук таких людей, как мой отец. А взрослых это не заботит, или почти не заботит, они только способствуют гибели мира. И эти «Птицы мира» пользуются колоссальной поддержкой общественности! Однажды мой отец пытался подискутировать с ними, так своими речами они просто втоптали его в грязь. Я при этом присутствовал. Правда, отец начал дискуссию очень неумело. Так просто нельзя. Это и мама говорит. Нельзя опускаться до дебатов. А отец… он слишком мягок, так говорит мама. А вот я — я мог бы подискутировать с «Птицами мира». Я бы так их сделал, чтобы у них никогда больше не возникало охоты разевать пасть. У меня нашлись бы верные аргументы. Я сам ребенок, а дети должны разговаривать с детьми. И это было бы что-то! Вот поэтому мне и жаль, что завтра я не смогу пойти в школу.

— Ты сказал, что дети из организации «Птицы мира» завтра будут в Америка-хаус?

— Да, — подтвердил Томас. — Точнее, берлинская группа. Они соберутся на большую дискуссию. А из-за того, что они — находка для телевидения, у них будет брать интервью корреспондент журнала «Шпигель».

— Понимаю, — сказал Ритт. — И ты охотно подискутировал бы с ними.

— Еще как! — сказал Томас. — Но мне запрещено выходить из дома.

Сотрудник уголовной полиции резко распахнул дверь комнаты.

— Господин Дорнхельм! Телефонный звонок! Хотят говорить с вами. И с мальчиком.

Дорнхельм выбежал первым, за ним бросились Ритт, фрау Тоерен и Томас. На террасе возле своей аппаратуры сидел сотрудник Браунер и чистил ногти на руках карманным ножичком.

— Что случилось? — спросил Дорнхельм.

— Звонок.

— И что?

— Бросили трубку.

— Что?

— Хотели поговорить с вами. Я сказал, что пошлю за вами сотрудника. А она ответила, что не верит мне и не настолько глупа, чтобы ждать. Сказала, что перезвонит еще раз. Откуда ей известно, что вы здесь?

— Понятия не имею.

Телефон зазвонил снова. Включилось записывающее устройство. Зашуршали катушки.

— Давай! — сказал Дорнхельм.

Браунер поднял трубку.

— Вас слушают. Замок Хансенов, — сказал он.

Юношеский голос спросил:

— Теперь он подошел?

— Да.

— Дайте ему трубку!

Браунер протянул трубку Дорнхельму и наушники Ритту для одновременного прослушивания.

— Роберт Дорнхельм слушает, — представился старший комиссар.

— А Эльмар Ритт стоит рядом и тоже слушает?

— Да.

— И включена магнитофонная лента.

— Откуда вам известно, что мы здесь?

— Не только это. Мы долго ждали.

— Почему?

— Сейчас поймете. — В трубке раздался свист, переходящий в попискивание. — У нас портативная аппаратура, благодаря которой невозможно определить наше местонахождение и прослушать. А также связаться с Хансенами. Ни за что… — свистящий звук, — …даже с помощью АНБ. Хансен и его жена у нас. С ними все нормально — пока… — свист. — Это первая запись. Мы не скажем вам, сколько мы потребуем за освобождение… — свист. — Мы не спешим. Вы не сможете зафиксировать это подключение. В следующий раз… — свист, — …мы, возможно, позвоним Келлеру, генеральному поверенному. Или в совет директоров. Или в суд. Или вам… — свист, — …домой.

— Почему вы не говорите, сколько вам нужно денег?

— Мы продиктуем наши условия позже.

— Я хочу поговорить с господином и фрау Хансен.

Свист.

— Хитер ты. Для этого мы и звоним. Мальчик здесь?

— Да.

— Передайте ему трубку!

Дорнхельм повиновался.

— Томас Хансен у аппарата, — сказал мальчик.

Свист.

— Томас! — закричал женский голос. — Мой мальчик! Томас! Ты узнаешь меня?

— Конечно, мама.

— Бедный мой, любимый, не волнуйся! У нас все нормально… Передай трубку тем, кто рядом, любимый мой! — Свист. — Господин Дорнхельм, господин Ритт! Вы должны выполнять то, что потребуют эти люди! Все! При любых обстоятельствах. Они уже убили двух человек.

Свист.

— Мы сделаем все, фрау Хансен, не беспокойтесь. Даже если вы скрылись, мы вас найдем. Это слишком странное похищение, и вы должны играть честно.

Элиза Хансен не слышала его.

— Передайте трубку Томасу!

Мальчик взял трубку.

— Мама?

— Мой малыш! Твоя мама очень тебя любит. Твоя мама любит тебя бесконечно, ты ведь знаешь это, правда?

— Да, мама.

— И ты, ты тоже бесконечно любишь ее.

— Да, мама.

— Будь здоров, сокровище мое! Пока… пока! Подожди, я еще дам трубку папе!

Свист.

— Томас? — раздался тихий, вежливый голос Хилмара Хансена.

— Здравствуй, папа.

— Ты узнаешь меня?

— Конечно, папа… Где вы находитесь?

Свист.

— Я не могу сказать. Я люблю тебя, мой мальчик… Мамочка любит тебя… все будет хорошо… Скоро мы увидимся снова… Но все условия… — свист, — …должны быть выполнены. Это слышали и поняли все, кто слушает вместе с тобой, да?

Свист.

Томас взглянул на Ритта и Дорнхельма.

— Да, папа. Они кивают.

Свист. Молодой женский голос:

— Дай мне еще раз Дорнхельма!

— Она просит вас, — сказал Томас и протянул старшему комиссару телефонную трубку.

— Дорнхельм, — сказал Дорнхельм.

Свист.

— Звонок был только для того, чтобы вы знали, что оба находятся у нас и живы.

— Но это еще… — свист, — …ничего не гарантирует. Это может оказаться монтаж голосов с магнитофонной ленты, — ответил Дорнхельм.

— Думайте что хотите.

Щелчок.

Связь была прервана. Записывающее устройство остановилось. Сотрудник уголовной полиции Браунер взял трубку из рук Дорнхельма и положил на рычаг. Потом поднял трубку другого аппарата и осведомился:

— Ханс? Это Браунер. Ну что?.. Вообще ничего?.. Что значит недостаточно долго? Мы не засекаем время, насколько долго говорим, дружище!.. Что? Ну хоть что-то. Пока! — Он повесил трубку и сказал: — Местонахождение не определено. Совершенно новый вид кодирования, говорят специалисты. И еще: звонок был абсолютно точно не из Европы.

— А откуда тогда?

— С другого континента. Из Азии, Африки, Австралии, или из Америки.

— Они уверены?

— Уверены.

— Прекрасно! — Дорнхельм наклонился к Томасу. — А теперь послушай, мой мальчик, попробую тебе объяснить…

Томас холодно взглянул на него.

— Не нужно мне ничего объяснять. Я не идиот и все понял. Я могу остаться здесь?

— Нет…