Йоханнес Зиммель - Весной в последний раз споет жаворонок

— Кто потребовал это? — ответил Ритт. — Предположительно кто-нибудь из Верховной адвокатуры. И забыли сообщить мне об этом.

Ритт вспомнил о своем отце, которого никогда не видел и подумал: поэтому я стал прокурором. Я хотел сделать все, что только в моих силах для того, чтобы доказать, что в этой стране господствует справедливость. Ни одному палачу не было предъявлено обвинения его коллегой. Очень многие нацисты — организаторы массовых убийств не были осуждены. Многие нацистские врачи — тоже. Очень многие экономические преступники — ни единого раза. Уж очень много темных пятен обнаружила справедливость в нашей стране. Как мне опять поступить в этом случае? Нет никакого смысла вступать в распри с этим молодым человеком. Его сюда прислали. Буду выяснять, что случилось и по чьему указанию, и почему без моего ведома и почему вообще.

«Побереги нервы», — сказал он себе. Этот парень ничего не может сделать.

— Я хотел бы поговорить с господином Хансеном, — сказал он.

— Конечно, господин Ритт. Я провожу вас, — ответил Вильмерс.

Он вошел в лифт вместе с прокурором и стенографистом, и они поднялись в частное отделение, которое начиналось за дверью из тонированного стекла. Юный сотрудник уголовной полиции позвонил. Открыла сестра.

— Что вам угодно?

— Все в порядке, сестра Корнелия, — ответил Вильмерс. — Это господин прокурор Ритт, я знаю его в лицо, а это…

Он замялся.

— Это господин Якоб Хорн, судебный стенограф, — сказал Ритт, снова свирепея. Возле одной из дверей сидел молодой человек, который только что подошел.

— Инспектор Хертерих, — представил его Вильмерс. — Он охраняет господина Хансена здесь. Сменяется через два часа.

— Проведите меня, пожалуйста, к господину Хансену, — любезно попросил Ритт сотрудника криминальной полиции, которого звали Хертерих.

— Сию минуту, господин прокурор, — Хертерих казался несчастным. — Сию минуту, после того, как…

— Сию минуту после чего?

— Тут одна формальность…

Хертерих покраснел и умолк.

— Какая формальность?

— Я должен обыскать вас и вашего спутника на предмет наличия у вас оружия, — заикаясь, пояснил Хертерих.

— Что вы должны?!

— Согласно предписаниям, господин прокурор, — вставил Вильмерс.

— Запрещено пропускать кого-либо к господину Хансену без предварительного контроля. Мы должны исполнять свои обязанности… Вы же не хотите, чтобы у нас были неприятности, господин прокурор!

— Я… — Ритт сделал глубокий вдох. «Спокойно, — сказал он себе, — черт побери, оставайся спокойным. Ребята тут ни при чем!» — Ну хорошо, — сказал он. — Все в порядке.

И обратился к сестре:

— Откуда я могу позвонить?

— Вот здесь.

Она указала на маленькое помещение, заставленное шкафами с медикаментами. Дверь была открыта.

— Спасибо, — Ритт торопливо ушел в комнатушку, бросив стенографисту: «Секундочку, господин Хорн, сейчас мы все уладим». Он поднял трубку и набрал номер старшего прокурора своего суда.

Он пытался дозвониться трижды. Наконец девичий голос ответил:

— Господина старшего прокурора Хирмера нет на месте, господин Ритт.

— Тогда попросите заместителя.

— Его тоже нет. Это… это…

— Ну, что? — рявкнул Ритт. «Нет, — подумал он, — не орать!»

— Здесь вообще никого нет, господин Ритт, — ответила девушка. — И до пятнадцати часов точно не будет. У господ перерыв на обед. Я ничего не могу поделать.

— Не знаете ли вы, кто велел обыскивать каждого, кто приходит в палату к господину Хансену в городском госпитале?

— Нет, господин Ритт.

— Нет?

— Нет. Господину Хансену грозит опасность, правда?

— Кто это сказал?

— Никто. Но он должен быть в опасности, раз дает такие показания.

Перед такой логикой Ритт был бессилен.

— Спасибо, — сказал он, положил трубку и вышел в коридор.

— Выньте, пожалуйста, из карманов все металлические предметы, господин Хорн, — говорил в это время Хертерих.

— Делайте все, что велит этот человек, — сказал Ритт Хорну.

Хорн подчинился. Он молча вынул из карманов куртки ключи и монеты. Хертерих начал водить щупом металлоискателя вдоль тела Хорна, растерянно бормоча:

— Я ничего не могу поделать.

— Да, да, да, — дрожа от ярости, подхватил Ритт, когда Хертерих подошел к нему. — Все в порядке. Все в порядке. Вы ничего не можете поделать. Слышите, господин Хорн, этот человек ничего не может поделать.

— Мы еще раз просим прощения, — подавленно сказал Вильмерс. — Пройдемте, господа, я провожу вас к господину Хансену.

Они прошли по коридору к двери, возле которой сидел Хертерих. Навстречу им вышел пожилой седовласый врач и официальным тоном спросил:

— Господин прокурор Ритт?

— Да.

— Хайденрайх. Мне звонили.

— Верно.

— Господин Хансен еще очень слаб. Я уже сказал по телефону: можете поговорить с ним, но не больше четверти часа. Иначе я ни за что не отвечаю.

Он постучал в дверь, на которой висела табличка «Вход запрещен» и открыл ее.

— Господин Хансен, к вам пришли господа из судебных органов.

— Господин Хансен, — произнес Эльмар Ритт, усаживаясь на стул перед кроватью, — вы знаете, кто я и кто тот господин, сидящий за столиком напротив. У нас есть к вам вопросы. Если разговор причиняет вам боль, можете просто кивнуть.

— Уже могу говорить, — слегка пришепетывая, сказал Хансен.

Марвин выбил ему два зуба, вспомнил Ритт. Лицо Хансена и руки были покрыты разноцветными синяками. Грудь плотно охватывала гипсовая повязка. Сломанные ребра. Будет больно, когда повязку начнут снимать. Примочка над левым глазом. Синяк. Гипсовая повязка на правом плече — перелом ключицы. Гипс на правой ноге — разрыв голеностопных связок, отмечал Ритт.

Он разглядывал Хансена. Узкий благородный череп. Очень тонкие белые волосы. Большие темные глаза смотрят кротко и мягко. Выглядит весьма застенчивым и робким, пришло в голову Ритту. Прямо сказочная принцесса: очаровательное робкое и нежное создание, достойное любви.

Ритт взял документы, которые изучал в машине по пути в госпиталь.

Хилмар Кристоф Аугустус Хансен, родился 22 мая 1946 года во Франкфурте. Родители Александер Томас Хансен и Розита Клементина, урожденная Верт. Единственный владелец фирмы «Хансен-Хеми». Фирма основана прадедом Хансена Паулем Александером в 1827 году. Отец Хансена значительно расширил ее. С 1925 по 1941 год предприятие под его руководством превратилось в мощнейшую империю. Но во время войны ее большая часть на Майне была разрушена при авианалетах. Александер Томас Хансен занялся восстановлением, и Хилмар уже со студенческой скамьи помогал отцу, а потом взял дело в свои руки. К 1988 году «Хансен-Хеми» лишь немного уступала гиганту «Байер и Хехст».