Леонид Милош - Братья по крови

Толик тупо смотрел на незнакомца, потом перевел вопросительный взгляд в сторону Славы.　

— Это из израильской разведки, — промямлил тот.　

— Чего? — не понял Толик.　

— Говорю, из израильской разведки человек. Они в этот пластиковый кооператив деньги вкладывали. А мы им помешали.　

Сергей слушал Славу и готов был во все горло расхохотаться. Неужели он настолько глуп, что поверил в эту абракадабру? Толик уставился на Степаныча, как на какую-то музейную редкость, и молчал. А Степаныч очень важно кивнул головой, подтверждая слова Соленого.　

— Приходится вот так давить вас, ребятки, — подвел итог Степаныч и спросил Толика — Жить хочешь?　

— Ага, — испуганно затряс тот головой.　

Степаныч демонстративно щелкнул затвором маркизовского «ТТ» и наставил ствол на Шприца.　

— Тогда давай, бери своего шефа — и в окно.　

Толик по-прежнему испуганно таращился то на незнакомца, то на пистолет.　

— Я… Я не могу.　

— Выбирай, или ты, или он?　

Степаныч прицелился, даже Сергею показалось, что он сейчас выстрелит.　

— Нет! — поспешно закричал Шприц. — Не надо! Я все сделаю!　

— Тогда давай, шевелись!　

Дуло пистолета опустилось. Маркиз лежал на полу без сознания. Толик неуклюже подтащил его к окну, открыл раму. Затем, пыхтя, натужно затащил тело на подоконник и в следующую секунду сбросил вниз. Сделал, и сам испугался. Снова посмотрел на Степаныча и застыл на одном месте.　

— Молодец, — похвалил его Степаныч. — А теперь слушайте меня внимательно оба, — он кивнул в сторону Соленого. — В городе вам оставаться нельзя, так что исчезайте. И как можно скорее. Даю вам ночь, после чего мои люди начинают на вас охоту. Милиция тоже вас искать будет. Ведь там, — Степаныч кивнул на открытое окно Толику, — твои пальчики. На тебе убийство висит, мальчик. А тебя, — Степаныч повернулся к Соленому, — твои же замочат, если узнают, что ты Маркиза сдал. Все, воспитательная беседа закончена.　

Обратно Сергей со Степанычем ехали в машине Славы.　

— Они же меня теперь искать будут, — первый нарушил молчание Сергей. — Помнишь, что Маркиз сказал?　

Степаныч сидел за рулем, прищурившись, курил:　

— Не будут.　

— Почему?　

— Разбегутся.　

— А если нет?　

— Эти разбегутся. Вот Маркиз бы не сдался, еще тот урка. Поэтому с ним другого выхода не было. Впрочем, я не жалею.　

— Да и я тоже.　

— Ну, а насчет этих не беспокойся, сегодня же в бега уйдут. Не дураки, понимают, что паленым пахнет.　

— А их дружки?　

— Брось. Там у них гнилая команда, кроме Маркиза, ни одного стоящего мужика. Такие без главаря быстро разбегаются. Но с другой стороны, береженого Бог бережет. Квартиру тебе надо срочно сменить и на работе, конечно, появляться не надо. Пусть твой зам работает, этот Дима Полевой. Ты же сказал, что он шустрый и способный малый?　

— Был шустрый.　

— Ну вот, пусть дальше и шустрит. Я ему тоже мозги вправлю. Кстати, Серега, я ведь безработный, может, к себе охранником возьмешь?　

— Возьму. Только из тебя нерентабельный охранник получится.　

— Почему? — искренне удивился Степаныч.　

— Это одно и то же, что компьютером вместо молотка гвозди забивать. Ты профессионал, сразу видно, и большой профессионал.　

— Значит, охранником не возьмешь?　

— Охранником — нет. А вот моим замом по службе безопасности, это другое дело.　

— Думаешь, справлюсь?　

— Справишься.　

— Ну, смотри.　

Какое-то время они ехали молча. Потом Сергей спросил:　

— Послушай, Степаныч, кем ты все-таки раньше был?　

— В армии меня очень хорошо научили убивать и быстро добывать из пленных нужную информацию. Больше я ничего не умею. Потом меня из армии поперли, а здесь, на гражданке, такие, как я, не нужны. Вот год без дела и маюсь, случайными заработками перебиваюсь.　

— Это ты не прав.　

— В чем?　

— Сейчас как раз твое время наступает. Эра Горбачева скоро кончится, и дикий капитализм начнется. Я это чувствую. Тот, кто хорошо стреляет, будет в нашем обществе главным.　

Степаныч недоверчиво и с сомнением хмыкнул.　

— Да-да, вот увидишь, — кивнул головой Сергей. — Так что такие, как ты, очень понадобятся. У нас рэкет и бандитизм только начинаются. А когда этот поезд разгонится, его уже не остановить будет, пока рельсы не кончатся. А это лет на десять, не меньше.　

Сергей умел предвидеть ситуацию, поэтому и с бизнесом у него все получалось. Он всегда смотрел в будущее и шел на шаг впереди всех остальных.　

Прогноз будущему страны Сергей Горчаков дал точный. И по поводу Степаныча он оказался полностью прав. Закончились восьмидесятые годы, наступили девяностые. Развалился Союз. Избрали президента России, затем прогнали коммунистов, высших государственных сановников ненадолго посадили в тюрьму. Страна постепенно менялась. Единственное, в чем Сергей оказался не прав, — со Степанычем они не сработались. Зам по безопасности из него не вышел. Нет, они остались друзьями, но волк не может жить в неволе, даже если его клетка из чистого золота. Да и к тому же Степаныч словно с молоком матери впитал в свою плоть осторожность и конспирацию. Его никто и нигде не должен найти. Он сам будет появляться в нужное время и в нужном месте. Он, словно горный орел, будет кружить в заоблачных высях, а в случае необходимости камнем бросится вниз и безжалостно растерзает любого противника.　

Анатолий Степанович Орлов был из тех простых русских мужиков, которые никогда не забывают добра. Сергей дал ему работу, помог с квартирой, с пропиской. И за это он ему был очень благодарен. Они частенько после работы засиживались допоздна, пили водку. Вспоминали старые времена.　

— Спасибо, Серега, если бы не ты, пропал бы старый солдат, — частенько говорил Степаныч, переходя на лирику.　

— Мы друг друга нашли и спасли, — ответил Сергей, — ты меня, я тебя.　

— За дружбу! — поднимал свой стакан Степаныч, и они звонко чокались.　

— А заместитель из меня все-таки хреновый получился, — заметил Степаныч.　

— Ну почему ж — нормальный.　

— Нормальный — это, значит, никакой. Лучше я на вольные хлеба уйду. А ты кого-нибудь другого найдешь, получше меня. Да и на одном месте мне сидеть нельзя, меня, как волка, ноги должны кормить, иначе квалификацию потеряю, и сыщикам легче искать будет. А зачем им работу облегчать. Ведь на мне много чего висит, в рай дорожка на сто процентов заказана. Одним словом — я одинокий волк.　

— То-то ты на плече у себя татуировку сделал. Любимое животное, что ли?　

— Ага, люблю этих серых тварей.　

— За что их любить-то? Волк — он и есть волк!　

— Не скажи. Очень умное, смелое и сильное животное.　

Степаныч замолчал, о чем-то задумался. Может быть, о своей судьбе, которая неприкаянностью действительно напоминала судьбу волка. Он — Орлов Анатолий Степанович — в силу своей военной специфики превратился в неодушевленный механизм по уничтожению живой силы противника. А уж кто противник — это другое дело. Противник есть всегда и везде — и во время войны, и в мирное время. Степаныч любил, жалел и искренне переживал за своих солдат и десятками мог убивать чужих; его не мучила совесть. Он уже давно переступил тот нравственный барьер, за которым остаются сомнения и муки. Он убивал, как в игрушечном тире, не чувствуя ничего, только спортивный азарт борьбы. Хотя где-то внутри, в глубине души он понимал, на том свете ему все зачтется. По Библии убийство не прощается.