Леонид Милош - Братья по крови

В Париже была не такая теплая погода, как там, в Майами, — порывы холодного ветра трепали и рвали одежду. Время от времени шел мелкий, но колючий дождь. Осень основательно поработала над деревьями, почти сорвала с ним последние зеленые листья, стерла все цвета лета, превратив в однообразную унылую желтизну. Но несмотря на это грустное и сумрачное время года, город навевал уют и праздничное настроение.　

Из аэропорта «Шарль де Голль» Боря со своим помощником взяли такси и отправились в гостиницу. Николай еще в самолете изучил проспекты лучших отелей города и сейчас спросил у шефа, в каком тот желает остановиться.　

— В любом, — равнодушно махнул рукой Боря, — хочу принять ванну и немного вздремнуть.

Перелет через океан все-таки долгий и действительно утомительный — в замкнутом и ограниченном пространстве и без движения человек всегда устает быстрее. Вот почему зеки боятся маленьких камер, особенно одиночек. Не только изоляция от общения, но еще и стены с потолком давят на психику.　

— Тогда давайте в отель «Риц», — сказал Николай по- французски водителю.　

Пока Боря отдыхал и приводил себя в норму, Коля звонил по нужным адресам. Боря из спальни слышал, как тот из гостиной уже договаривается с кем-то о встрече. Потом дверь в спальню осторожно отворилась.　

— Вы спите, Борис Николаевич?　

— Нет, проходи.　

— Я на секунду, фотографии и вся информация готовы, человек ждет меня внизу, тут недалеко в кафе. Мне самому сходить, или вы тоже хотите.　

— Сходи сам, я полежу.　

— Хорошо. А с мадам Горчаковой на какой день договориться о встрече?　

— Давай на завтра, чего резину тянуть.　

— Я тоже так считаю, Борис Николаевич, тем более, к разговору с ней у нас уже все готово. Ну, я пошел?　

— Давай…　

Дверь так же тихо закрылась, и Боря слышал удаляющиеся, приглушенные ковром шаги своего помощника. «Шустрый малый, — подумал сквозь наплывающий на веки сон Боря, — оправдывает свою фамилию, да и зарплату тоже. Впрочем, надо будет ему прибавить, парень многое делает».　

Сейчас, еще не успев провалиться в пропасть сна, Боре почему-то вспомнился Эдик. Как давно это было, почти все забыто, стерто в памяти. А ведь Боря поменял почти все кадры, почти всех заменил. Место таких, как Султан и Георгий, теперь занимали ребята, вроде Шустака — смышленые, шустрые и умеющие просчитывать будущую ситуацию. Теперь пришло время совсем других парней.　

Боря всегда знал: надо учиться. Учиться, учиться и учиться. Большевики тоже ведь не дураки были, знали, сегодня постреляли белогвардейцев, а завтра надо об экономике думать. А это вам, господа, посложнее, чем на курок нажимать. Вот и сейчас время тупых и крутых безвозвратно уходило в прошлое. Некоторые, правда, еще барахтались на поверхности, но более-менее серьезные люди, вроде того же Берзина, не хотели уже иметь с ними дело.　

А вот Иван Никитович Гаврилов, по кличке Крест, личность уникальная. Про таких в народе говорили: образование три класса и восемь коридоров. Значит, в тюрьме он свои университеты проходил. И прошел неплохо, крепкая у него оказалась закваска! Вовремя сориентировался, перестроился и сел в тот вагон, который шел в правильном направлении. Все свои зековские замашки и крутизну подальше спрятал и хорошо умел подчиняться. Прекрасно понимал, что в этом изменившемся мире ему одному не выжить, нужно примыкать к таким, как Боря. Эдик вовремя это не понял, поэтому и сгинул в небытие.　

За этими размышлениями на Борю навалился сон, и он провалился в какую-то черную яму.　

На следующий день они поехали на встречу с Машей. Коля уже созвонился с ней, представился и сообщил, что для нее есть очень важное известие из России. Женщина была заинтригована и поэтому согласилась встретиться с земляками из своего родного города.　

Накануне Шустак взял напрокат машину и сейчас, уверенно лавируя по узким улочкам, вез своего шефа в парижский пригород, где жила Маша. В Париже Шустаку доводилось бывать по делам фирмы, но город он знал плохо. Зато у Коли была природная черта, он везде хорошо ориентировался в незнакомых городах. Обычно сразу покупал карту, внимательно изучал ее, а потом запросто колесил по городу на машине.　

Наконец центральные улицы города кончились, дорога становилась все шире, скорость можно было прибавить.　

— Сколько кругом мотоциклистов! — удивленно глядя в окно, заметил Боря.　

— Да, в Америке и в России столько нет, — подтвердил Шустак. — А здесь, в Западной Европе их полно. А в Скандинавии очень много велосипедистов. В Дании даже есть памятник велосипеду, такая натуральная внушительная гора из велосипедов. Не были там?　

— Нет, — покачал головой Боря, чуточку завидуя своему помощнику, уже исколесившему весь мир.　

Ладно, выборы пройдут, и он тоже немножко отдохнет, попутешествует. Путешествовать он любит. Только без Гали. Она и так ему надоела.　

Дом, где жила мадам Горчакова, был небольшой, одноэтажный. Этот пригород Парижа считался респектабельным, здесь жили зажиточные парижане. Как в одежде и машинах они не выставляли свое богатство напоказ, так и их дома не кричали о роскоши и царских замашках. Просто красивые, уютные и просторные дома, не очень-то примечательные по внешнему виду. Там, в России, многие друзья Берзина строили такие огромные особняки, что все эти домишки в респектабельном парижском пригороде казались по сравнению с теми жалкими лачугами　

Шустак остановил у одного из домов машину.　

— Приехали, Борис Николаевич.　

Боря вылез следом за своим помощником и направился к калитке. Коля позвонил. Через минуту к ним вышла женщина лет тридцати с ухоженным и довольно симпатичным и милым лицом.　

— Бонжур, мадам, — приветствовал ее Николай и тут же с улыбкой сказал по-русски. — Здравствуйте, Маша, это я вам звонил.　

— Здравствуйте, — тоже улыбнулась женщина и отворила им калитку, — прошу вас, проходите.　

Она провела их в гостиную.　

Внутри все дышало уютом и достатком.　

— Прошу, садитесь, — пригласила хозяйка, — кофе, чай? Коля вежливо посмотрел на своего патрона, предоставив ему право выбора. Между собой они уже разыграли все роли.　

— Пожалуйста, кофе, если можно, — ответил Боря.　

Пока женщина наливала в чашки кофе, Шустак представил ей Борю:　

— Это мой товарищ, Борис. Он как раз и хотел с вами поговорить.　

— Вы уж нас извините за это вторжение, — начал Боря, — но знаете, как приятно увидеть своих, русских, тем более, если жили в одном городе и имели общий круг друзей.　

— Да, это верно, — согласилась с ним Маша, — здесь как-то все мы живем немного по-другому, разобщенно, что ли. — А вы давно здесь, в Париже?　

— Только вчера приехали, — ответил Боря, — мы вообще-то в Америке живем, а здесь проездом по дороге в Россию. Решили вот навестить родные пенаты, а по пути и к вам заглянуть. Ваш адрес нам Оля дала.