Борис Кантор - Побег

Кузница была закрыта, и мы повернули домой по заросшей травой дороге между нашим огородом и усадьбой наших соседей Иванюков, огород которых выходил прямо к реке. Там даже ограды не было, потому что этот берег подмывала река и он иногда обрушивался, унося часть их огорода, как случилось и этой весной. Около конного двора мы встретили дядю Гришу без лошадей и собаки.

— А где же лошади? — спросил отец.

— А я их в лесу с собакой оставляю пастись. Собака их приведет, когда я посвищу. Пойдем посмотрим, что с вашим насосом.

Чего только не было в кузнице! Старые обручи от бочек, куски полосовой стали, стальные прутья, сломанные тележные оси, старые конные грабли и конная сенокосилка, а вокруг кузницы стояли телеги и даже четырехколесный прицеп для грузовика, ожидающие ремонта.

— Работы столько, что не знаю, с чего начать. Ну да ладно, начнем с вашего насоса, — сказал дядя Гриша.

Он нашел ключи и пытался вывинтить болты, но они заржавели намертво.

Тогда дядя Гриша положил насос в железную бадью и налил туда керосину из канистры, потом нашел паяльную лампу, зажег ее, разжег угли в горне. Отец, видя, что к нашему насосу он приступит нескоро, пошел домой, а я остался в кузнице. Мне было здесь очень интересно. Я спросил у дяди Гриши, бегает ли его старуха сегодня. На что он ответил, что еще не бегает, но лучше ей стало.

— А правда, что ваша старуха колдунья, как в книжках? — спросил я его прямо, поскольку не мог придумать, как спросить поделикатней. А вопрос этот меня очень интересовал.

— Правда! И даже лучше, чем в книжках.

— А она может дождь наколдовать? Теперь так сухо, что надо всё время поливать огород.

— Я попрошу ее, как только оклемается. Ты прав, нам всем нужен дождь. Мне пахать огород пора, а сейчас так сухо, что не вспашешь.

Дядя Гриша разжег горн и нагревал какую-то железяку, потом ковал ее. Она на глазах превращалась в ось для телеги. Я помогал ему, качая меха, для чего он поставил меня на толстую сосновую чурку. Качать меха — нелегкое дело, и вскоре я покрылся потом. Так прошла пара часов. Всё это время мы разговаривали. Дядя Гриша рассказывал о жизни в тайге на зимовье и о разных зверях, на которых он охотился. Рассказал подробно и о медведе, который покалечил его.

Я никогда не разговаривал со взрослыми так же, как с дядей Гришей. Мне показалось, мы словно стали товарищами. Разговоров с отцом у меня не было: он был человеком молчаливым. Обычно он говорил что-то, даже когда отвечал нам, очень коротко, не вдаваясь в подробности, а потому говорить с ним подолгу было трудно. А дяде Грише я задавал самые разные вопросы, и он охотно отвечал, а если я не понимал и переспрашивал, так же охотно объяснял суть дела. Я спросил его, откуда взялись шорцы. Он ответил, что шорцы были здесь всегда, а русские пришли недавно; что деревня Нижние Кинерки — очень старое шорское поселение. Ему много сотен лет. До революции русских в деревне было только несколько семей. Оказалось, что отец Толи Порцева, моего нового приятеля по рыбалке, родился здесь до революции. Я не мог вообразить такие далекие времена, хотя умел считать до ста без запинки и знал, что отцу сорок четыре года, что он жил до революции, так как у нас дома часто говорили о всяких родственниках и их жизни до Октября.

— А почему сейчас шорцев стало меньше? — спросил я его.

— После революции некоторые ушли на восток — в Хакасию и на Алтай, а некоторые подались в город, потому что с охотой стало плохо, когда сюда пришло много русских. Калтан тоже был большим шорским селом, а теперь там шорцев почти не осталось.

Дядя Гриша по ходу разговоров стал учить меня шорским названиям разных предметов. Про Алтай я знал, потому что наша семья пришла с Алтая и только я родился здесь, в Антоново. Однако я не мог понять, почему наша семья ушла с Алтая, а шорцы, наоборот, туда отправились.

Наконец он вытащил насос из бадьи, протер тряпкой от керосина и снова попробовал отвинтить болт, но он не поддавался. Тогда дядя Гриша нагрел насос паяльной лампой, и болт стал вывинчиваться. Так он вывинтил все болты, разделил насос на две части, постучав по нему молотком, и внимательно изучил внутренности насоса, после чего сказал, что отремонтировать можно, и положил обе половинки обратно в бадью с керосином.

— А теперь пора обедать, — сказал он.

У меня тоже бурчало в животе от голода. Мы пошли по дороге между огородами, и около конного двора дядя Гриша засвистел, вложив пальцы в рот. Свист был очень резкий и громкий. На другой стороне реки раздался лай, и вскоре показались бегущие лошади, а за ними собака. Мы попрощались у нашего двора.

— Ты заходи ко мне в кузню, — сказал дядя Гриша. — Шорскому будешь учиться и мне помогать.

Я был очень рад предложению, о чем сразу же и сообщил старшему товарищу.

Плотники закончили настил моста, но отбойных бревен не было. Кто-то выпустил моих утят на лужу. Я хотел пройти мимо них, но не тут-то было. Они выскочили из лужи, окружили меня и побежали вслед за мною домой. По случаю воскресенья отец был дома. Они с Мишей крыли толем ту часть крыши, которая протекала. Раньше они говорили, что к зиме надо перекрыть всю крышу тесом, но теса не было, поэтому решили покрыть часть крыши толем.

— Где шатался? — спросил меня отец.

— Я не шатался, а был в кузнице с дядей Гришей. Он обещал, что насос отремонтирует.

За обедом отец сказал, что первого и второго мая они с матерью и Мишей пойдут в лес заготовлять дрова на зиму, хоть и поздно уже, да и береза в лист пошла. Лесничий выделил нам участок недалеко от леспромхоза, где было много березы и осины. Возить оттуда будет нетрудно. Конечно, они втроем не смогут за два дня напилить и наколоть дров на всю зиму, поэтому их придется складывать в кряжах, а летом по мере возможности вывозить из леса, чтобы пилить и колоть дома.

— А мы что будем делать? — спросила Аня.

— Вам придется первого идти на демонстрацию и петь в хоре, а потом поливать огород. Иван будет следить в оба глаза, чтобы куры не попортили посадки, а Владимир пусть занимается утятами и цыплятами, для которых мать приготовит еду на два дня.

— А рыбачить мне можно? — спросил я.

— Можно! Мы рыбе всегда рады. Мало поймаешь, так утятам скормишь. А после рыбалки по дороге лебеды нарежешь для корма. Котомочку с собой бери на рыбалку.

— А что куры могут сделать в огороде? Это же не свиньи! — сказал Иван, явно недовольный тем, что ему придется торчать в огороде.

— Разгребут посадки, и растения засохнут. А другой рассады или семян у нас нет, да и поздно будет снова выращивать. Что будешь есть зимой? — сказал ему отец. — Или ты еще мало голодал?

Меня такое распределение устраивало, но хотелось тоже сходить на демонстрацию. В Калтане были демонстрации, но мы не ходили.