Лана Барсукова - Счастливые неудачники [litres]

Санек обалдел. На предмет женитьбы он женщин пока не рассматривал. Нужно было срочно строить конструкцию «зато жена хорошая». А она не строилась. Жен вокруг себя он не видел. Точнее, были многочисленные жены, но чужие, что означало для него табу. Впрочем, пару раз он запрет нарушал, но исключительно в силу настойчивости слабого пола. Санек вообще женщин жалел, каждую по-своему если не любил, то ценил и нежил, на каждую пусть и недолго, но смотрел с искренним восхищением. И они были ему за это благодарны. За редким исключением расставались легко и без претензий. Наверное, в лице у Санька было что-то такое, что женщины изначально рассматривали его как шанс пережить захватывающее приключение, после которого остается лишь отряхнуться и пойти дальше. Не только Санек не видел среди них потенциальных жен, но и женщины не рассматривали его как возможного мужа. Разве что самые страшненькие и возрастные. Он был любимцем женщин, но любимцем на неделю. Как насморк, без тяжелых последствий. Так что гулял Санек, особо никого не раня, к обоюдному удовольствию.

Политрук, пользуясь служебной обязанностью наставлять на путь истинный, попытался поговорить «за жизнь». Ему, обремененному рано постаревшей женой и упорно малолетними детьми, очень хотелось пообсуждать женщин, послушать про них разные подробности, хоть опосредованно почувствовать себя в ситуации выбора.

– Ты, Александр, не тушуйся. Если что, товарищи, как говорится, рядом. Жениться, оно всегда к лучшему. Будет крепкий тыл, тогда и в атаку можно.

– Так точно.

– Да ладно тебе, я же по-человечески, все-таки опыт какой-никакой имеется.

– А вы со мной каким или никаким опытом делиться будете?

Политрук не понял игры слов, но по интонации догадался, что разговора «по душам» не получится. Санек колючим стал, по всему видать, нервничает. Оно и понятно, жениться с его-то выбором трудно. Хорошо было политруку в свое время, жена беременностью приперла, прорвала его оборону, зашла с тыла и там окопалась. Спустя годы, когда пообвыкли и притерлись, это стало называться «крепким тылом». «Может, оно и к лучшему, когда выбора нет», – думал политрук.

А Санек действительно нервничал. Жениться не хотелось. Не потому, что боялся обзавестись бренчащим и орущим тыловым хозяйством. С этим можно смириться, все так живут. Но где-то в глубине души жила догадка, что его философская формула «зато» имеет исключение. Есть просто красивая, добрая, лучшая. Без всяких «зато». И вроде как он закрывает ей двери в свою жизнь. Она, может, уже в пути, совсем близко, а он – раз, и амбарный замок ей под нос. Он боялся жениться, не дождавшись своей, только ему предназначенной женщины. Веселый балагур Санек, перелетающий как мотылек от одной женщины к другой, был глубоко законспирированным романтиком.

А с другой стороны, Германия на кону. К тому же после Германии в Урюпинск вряд ли пошлют. Там и Москва с военной академией проглядывает. Словом, вся служба потом по другому маршруту пойдет. Надо быть мужчиной, не разводить романтических нюней. Сколько женщин видел, плюс-минус все одинаковые. Что-то в плюсе, что-то в минусе. То на то и выходит. Да и сколько времени ее видишь, жену эту? С раннего утра убегаешь на построение, вечером, после отбоя, думаешь только о том, чтобы быстрее лицом в подушку упасть. То учения, то подготовка к параду. Чего всполошился? Все равно рано или поздно жениться придется.

Что-то внутри болело словом «рано» и давилось страхом от слова «поздно». Боязно поторопиться, жениться раньше срока, но ведь и Германию потерять страшно, поздно будет локти кусать. Ну пошлют его к черту на кулички и что? Чем там девки лучше? Ничем. Поэтому не раскисать, не тратить время попусту, а ускоренными темпами искать жену. Задача ясна? Так точно!

Военная наука не терпит приблизительности. Санек решил действовать не абы как, а системно. Выписал в столбик потенциальных жен – знакомых девиц, ему приятных и соответствующих общим представлениям о наружности и характере супруги офицера. С удивлением обнаружил, что столбик получился не такой уж и длинный. На странице осталось много свободного места. Санек неприятно удивился. Общее впечатление было куда полнокровнее, чем этот протокольный список. Тогда Санек понизил порог и включил туда претенденток с весьма призрачными шансами, в том числе чужих жен. Список получился солиднее, и работать с ним стало приятнее.

Сначала он вычеркнул всех замужних дам. Это без комментариев, не хватало еще чью-то жену с чужого плеча снимать и самому донашивать. Потом вычеркнул разведенных. Эти даже хуже, чем замужние. Увести чужую жену – хоть какая-то романтика, удаль, приключение. А разведенка – это как товар в комиссионке, бывший в употреблении, надоевший прежнему хозяину. Перепродажа по сниженным ценам. Нет, Саньку такой расклад неинтересен.

Затем Санек расправился с теми, кто старше его. Роль младшенького мужа при старшенькой женушке категорически не устраивала. Тут даже пара месяцев имела значение, дело принципа.

На всякий случай вычеркнул татарку Диляру, чтобы с мусульманством не связываться. Конечно, дружба народов, научный атеизм и все такое, но береженого бог бережет. Вдруг проявятся рецидивы татаро-монгольского ига? Нет, только славянку. Это, конечно, не по-советски так рассуждать, политической незрелостью пахнет. Ну так пусть политрук на Диляре и женится, раз такой сознательный.

Потом пришла очередь Ниночки, которая часто падала в обморок. Саньку это даже нравилось. Вроде как он крепкая опора под ее хрупкую физиологию. Приятно было принимать на грудь теплую тяжесть обмякшего тела. Но для жены такая хрупкость непозволительна. Пойдет с ребенком гулять и грохнется на него, покалечит. Нет, от жены здоровье требуется. Обмороки нам в семейной жизни не нужны. К тому же располнеет с возрастом, привалится всей массой, уже прежней прелести не будет.

И Лизу вычеркнул, курит много. Это будет плохо влиять на ребенка. Нет, в жены нужно без вредных привычек искать. Да и целовать ее, как пепельницу облизывать.

Машка хорошая, но у нее отец на зоне. И, кажется, не первый раз. Будет потом внучок дедушке письма на зону писать. Машка, конечно, не виновата, но такой расклад Санька все равно смущал.

Может Тоня? Но у нее мать верующая, в церковь ходит. Будет потом Санек за тещу перед политруком краснеть. Нет, такие родственники для Германии не подходят.

Зина ржет, как конь, когда выпьет. Саньку весело с ней, только в офицерском клубе такое не принято. Там рояль стоит, и жена политрука черные клавиши с белыми по очереди нажимает. А тут конь заржет, некрасиво получится. Зинке все равно, а Саньку будет неловко.

Или Валя? Она культурная, в хореографическом учится, балериной будет. Но, с другой стороны, зачем балерины в гарнизоне? Не нужны категорически. Да и худая чересчур. Опять же с культурой у нее явная передозировка, только про искусство и говорит. Это забавно, временами интересно, Саньку нравилось. Но представить себе эти беседы под домашний борщ он не мог. И если уж выбирать между борщом и искусством, то, конечно, борщ. Борщ без Вали.