Юлия Монакова - Три девицы под окном

Когда Асе исполнилось тринадцать лет, её сверстников захлестнула волна увлечения «анкетами» – вопросниками в толстых «общих» тетрадках, которые раздавались всем подругам и одноклассницам по очереди, чтобы те их заполнили. Мальчишки, как правило, к священнодействию не допускались – и потому подчёркнуто пренебрежительно фыркали, называя всё это девчачьей чепухой и глупостью.

Заполняли старательно, пыхтя и высунув язык от усердия, разрисовывали странички фломастерами и украшали всевозможными узорами, вензельками и прочими финтифлюшками. Занимались этим дома и в школе, на переменке или прямо во время урока – тайком, прикрывая пёстрые странички ладошкой, чтобы училка не засекла. В середине каждой анкеты обязательно находился листок, загадочно свёрнутый конвертиком и подписанный огромными буквами: «СЕКРЕТНО! ОТКРЫВАТЬ НЕЛЬЗЯ!» Разумеется, все разворачивали конверт и обнаруживали там язвительную обличающую фразу: «Ах, какая ты свинья, здесь же сказано – НЕЛЬЗЯ!» Анкета считалась тем круче, чем больше в ней было вопросов – и если одноклассницы ограничивались парой десятков, то Ася могла запросто наваять вопросник на двести пунктов, причём без всяких пошлых банальностей в духе «открыв секрет, себя ты губишь – теперь пиши, кого ты любишь». Впрочем, и заполняя анкеты, она тоже старалась соригинальничать, как-то выделиться – её ответы были неизменно эпатажными, рассчитанными на широкий общественный резонанс. В графе «любимый фрукт» Ася многозначительно писала: «все экзотические фрукты», а в графе «любимый цвет» – «все насыщенные цвета». Но самый большой хай поднялся после того, как Ася честно ответила на вопрос, считает ли она себя красивой. Она просто написала: «Да, очень!»

Все девчонки их школы стояли на ушах от такой бесстыдной наглости. На подобный вопрос принято было отвечать куда скромнее: «Я считаю себя симпатичной» или даже «Не знаю, со стороны виднее». Но Ася плевать хотела на пересуды и насмешки.

– Я просто написала правду, – пожимала она плечами, – в то время как вы все лукавите. На самом деле, каждая девчонка, любая из вас – даже самая жуткая страшила – в глубине души считает себя прекрасной принцессой и писаной красавицей.

Одноклассницы потупились: доля истины в её словах имелась. Но всё-таки это было ужасно нескромно, и за Асей прочно закрепилась слава самовлюблённой гордячки.

Впрочем, на её дружбу с Ритой и Нелькой это никак не повлияло. Девчонки готовы были прощать Асе многое за её компанейскую, широкую натуру и неизменно фонтанирующее воображение.

Фантазёрка Ася постоянно что-то выдумывала, попросту говоря – врала, но делала это так искусно, что ей верили даже тогда, когда она несла полный, казалось бы, бред. Удивительно, но она была способна убедить подруг в чём угодно: и что обнаружила Сказочный лес, спрятанный в её шкафу, где обитают все герои их любимых сказок (привет тебе, Нарния!); и что умеет по ночам летать на подушке – нужно только ровно в полночь шепнуть секретное заклинание; и что у неё среди игрушек, в скорлупке от грецкого ореха, живёт самая настоящая Дюймовочка… Рита и Нелька смотрели ей в рот, боясь даже моргнуть – так здорово у неё выходило, так реалистично и достоверно она им всё это рассказывала.

У Аси был жадный ум, цепкий к деталям. Её школьные сочинения неизменно зачитывались вслух перед классом расстроганной учительницей, прерывающей чтение пафосными восклицаниями: «Каков оборот, а?! Нет, но как тонко подмечено, подумать только, что за умница!» Её очерки, рассказы и эссе публиковались в «Пионерской правде», поэтому многие пророчили Асе славу журналистки или – берите выше! – писательницы. Она подмечала уникальные особенности даже у заурядных, привычных всем явлений.

Только Ася могла так живо описать морозное зимнее утро, когда встаёшь с постели ещё затемно: как похрустывает снег под подошвами сапог, как переливается он в свете непогашенных фонарей… А вот мамаша спешит в детский сад – везёт на саночках карапуза, закутанного в сотню одёжек; личико его почти полностью скрыто шарфом, только сонные глазки таращатся из-под шапки – ни носа, ни рта не видно… Трах-та-ра-рах! На очередном повороте санки кренятся набок, ребёнок вываливается из них, как мохнатый колобок, и остаётся лежать в сугробе, но, поскольку рот у него туго перетянут шарфом и позвать на помощь невозможно, потерю мать замечает только через несколько метров… А здание школы ярко освещено и виднеется издали: первые уроки ведутся ещё при электричестве. Потом постепенно светает, и учителя гасят в классах лампы.

Ася обожала зиму. Это время года сулило столько развлечений и праздников!.. Можно было валяться в пышных и высоких, почти в человеческий рост, сугробах, а также рыть в них тайные ходы и пещеры… Или играть в снежки, или лепить из снега фигуры и заливать их водой, чтобы замёрзли… Ну, и вершина мастерства – строительство целых оборонительных крепостей, сказочных дворцов и запутанных ледяных лабиринтов! А лыжи, а коньки, а катание с горки на кусках картона (впрочем, можно прямо на попе, и тогда приходишь домой с совершенно белыми – в льдышках – полами пальто или шубки)!..

Или преддверие Нового года, когда сам морозный воздух, кажется, наполнен ожиданием любимого праздника!.. Окна украшены вырезанными из белой бумаги снежинками и картинками, нарисованными красками прямо на стекле – снегирями, Дедом Морозом со Снегуркой, зайчиками и белочками… И родители приносят с работы подарки – одуряюще пахнущие шоколадом, вафлями и мандаринами картонные кульки с тематическим новогодним рисунком. Сунешь туда нос – и вдыхаешь сладкий аромат, и жмуришься от распирающего грудь счастья…

Зимние каникулы, конечно, были прекрасны сами по себе, но настоящим незапланированным счастьем становились те дни, когда занятия в школе отменяли из-за морозов. Ася на всю жизнь запомнила это ощущение: когда ночью просыпаешься от завывания за окном и понимаешь, что это шумит вюга. Некоторое время ты ещё прислушиваешься к ней, а затем поглубже зарываешься в уютный кокон одеяла и снова проваливаешься в сладкий цветной сон. А утром сквозь дрёму слышишь, как в соседней комнате проснулась мама, как она шумит водой в ванной – умывается, а затем идёт на кухню жарить папе яичницу… И понимаешь с тоской, что пора вставать… О, мучение, как же не хочется вылезать из тёплой постели и собираться в школу!.. И тут в комнату на цыпочках входит мама и шепчет, наклонившись над кроватью: «Доча, спи, моё солнышко, по радио объявили, что уроков сегодня не будет, минус тридцать…» Нежданное, сумасшедшее счастье – ура! Праздник!!!

А потом мама с папой уходят на работу, и ты остаёшься в квартире совершенно одна. Целый день свободы, с утра до вечера, можно делать всё, что захочешь! И болтаться по дому в ночнушке неумытой, с растрёпанными волосами, и хватать котлеты руками прямо со сковородки, и кусать сырую сосиску, стоя перед открытым холодильником… А затем мчаться звонить подружкам: срочно ко мне!!! Те моментально прибегают на зов, они и сами не прочь развеяться: Ритины старики постоянно дома, а у Нельки особо не покуролесишь. Девчонки ставят какую-нибудь пластинку, и начинаются дикие танцы!..