Макс Неволошин - Срез

Когда появились цыгане, я была дома одна. Услышала неместный гам на лестничной площадке. И лай. Я посмотрела в глазок. Цветасто одетые люди кричали невнятно соседям через дверь. Вот же напасть… Опять менять домофон. Вдруг быстро надвинулось чье-то лицо. Темный глаз встретился с моим. И я отомкнула замок.

*

В элитный пионерлагерь меня рекомендовали как лучшего студента. Вожатых набирали из многих педвузов страны. Разумеется, я согласился. Целое лето на море! На всем готовом, плюс зарплата. К несчастью, мне достался старший отряд. Линия между вожатыми и подопечными здесь тонка, почти размыта. Девятиклассники-акселераты. Светловолосые модельки с наивными лицами и загорелыми конечностями. Низко расстегнутые блузки, высоко обрезанные шорты. Отшлифованные морем и солнцем ноги… Воздух был отравлен кокетством, запретными намеками, страстями. Звон цикад мешал уснуть. После отбоя мальчики лезли к девочкам, но чаще наоборот. Сохранять невозмутимость мне удавалось с трудом. Отрядные лолиты то и дело пытались убраться в моей комнате. Когда на дискотеке объявляли белый танец, мне приходилось скрываться. Помню, ехали в автобусе с уборки яблок. И первая мисс лагеря, Даша Бессчастная, якобы не отыскав сиденья, уселась ко мне на колени.

Самоудовлетворение мне не помогало. Не помог даже роман с методистом Ангелиной. Возможно потому, что она была невысокой и темненькой. А еще — слишком быстро и украдкой приходилось действовать. Неуставные отношения между персоналом грозили отчислением. Не говоря уже про отношения персонала с воспитанниками. Даже намек мог сломать жизнь. Думаю, тогда во мне поселилось это болезнь. Фиксация на юных блондинках модельного типа. Все мои шлюхи такие. И все студентки тоже, которых поимел. Сначала они были моложе вдвое. Затем — втрое. Правильно — жены стареют, а студентки второго курса — никогда. Я знаю, что использовал статус профессора, власть. Тем не менее, любил их, как ни дико это звучит.

Я так и не отважился сознаться жене в первой измене. Проститутки — не в счет. Это не измена, а так, снятие давления в котле. Галя уехала в отпуск тогда с маленькой дочкой. Два года Кате было. И в тот же день, вечером, ко мне заходит Ася обсудить реферат. С двумя стаканчиками мороженого зачем-то. У меня было шампанское. Налил, она предлагает: «Давайте на брудершафт». Она еще долго была на «вы». Выпили. Ася говорит: «На брудершафт просто так не пьют». Ну и что мне было делать?

Ей восемнадцать, мне тридцать шесть, я счастливо женат. Но я подумал тогда, если объясню Асе, что люблю жену, хочу быть верным, то сваляю дурака. Мне просто голову снесло, и было от чего. Я хотел жене признаться, но… Короче, явился на вокзал. Обнял их. Катя в смешной панамке: «Папа плиехал! Папайка зласуй!» Как сказать жене? Плюс Ася замуж не хочет и семью разбивать тоже. Ну вот.

Хочу верить, что ты напишешь про меня. Именно поэтому настолько с тобой откровенен. Если пытаюсь сам, выходит какая-то бесстыжая неправда. Потому что все непросто. Вслух непросто объяснить, когда о себе! Ведь эту студентку я тоже искренне любил. Тут можно говорить часами, а верных слов не отыскать. Я знаю, что такое мораль. Не убий. Не укради. Но в области секса морали нет. Есть темперамент. Мораль в области секса изобрели попы и фригидные женщины. А может только фригидные женщины, без попов…

*

Цыгане затолкались в прихожую. Две тетки, чумазый ребенок с пальцем в носу, бородатый мужик и собака. Дворницкой породы, упитанная, грязная. Шерсть клоками. Завоняло мокрой псиной.

— Нам бы воды попить, дочка. — произнес бородатый.

— А мы тебе погадаем!

— Все скажем… — загалдели женщины.

— Истинную правду…

— Разбежалась, — медленно ответила я. Слова давались нелегко, — я уйду, а вы тут по карманам, да? Идите на лестницу, я вынесу.

— Соседи твои плохие люди, — будто не слыша продолжал старик, — а ты хорошая. Доля тяжелая… — он смотрел мне в глаза. — Только воды попить. И накормить животное. Видишь, Полкан отощал совсем.

Узнав свое имя, пес напрягся. И вдруг меховым снарядом рванулся на кухню. Я за ним. Тварь была уже на столе. И мой бутерброд — в зубах!

— Ах ты, дрянь! — Я схватила полотенце.

Шавка, легко спрыгнув, умчалась в коридор. Я достала бутылку воды. В прихожей ничего не изменилось. Собака укрылась за ноги хозяев. Бутерброд свисал из пасти.

— Нате! — бросила воду. Бутылка угодила в плечо старика. — Берите и вон отсюда! Или я звоню в милицию!

Цыгане молча вышли. На пороге старик обернулся.

— Не надо. — грязный палец уперся в меня. — Не надо никуда звонить. Они сами за тобой приедут. Скоро уже.

Я проверила сумочку, одежду. Тщательно все продезинфицировала. Побрызгала освежителем. Грязно оставалось только на душе. Мучил вопрос: зачем я им открыла? Это вышло невольно. Так люди дышат, моргают, вытирают пот со лба. Движение тела без участия головы. Чтобы не объяснять эту странность Антону и детям, я умолчала о происшедшем. Ночью выяснилось кое-что похуже. Собака осталась в квартире.

Меня разбудил чуть слышный цокающий звук. Иногда он замирал, потом доносился снова. Одновременно запахло чем-то вроде тлеющего мусора. Дымом свалки… Нет, скорее, псиной. Собакой, которая шляется черт знает где… Минуточку. Не утренний ли это песик? Забежал назад, когда я поднимала бутылку. Хотя, ведь я… Значит, раньше. Я вышла в коридор, зажгла свет. Никого. Проверила кухню, ванную. Плотно затворила все двери. Поколебавшись, открыла входную. Запах шел не из подъезда. Но откуда?! Я щедро спрыснула вокруг освежителем.

— Галь, что такое?

— Ничего. Запах какой-то. Показалось. Спи.

Наутро я увидела лужу рядом с обувной полкой. Воняло соответственно. Скоренько замыла, освежила воздух. Появился заспанный Антон.

— Что у нас пахнет как в борделе?

У кого чего болит, — подумала я.

— Говорила же, угар нашел из подъезда.

— Странно, не заметил. Позвонить газовщикам?

— Я разберусь.

Призрак собаки изводил меня неделями. Осторожные, когтистые шаги по ночам. Комочки шерсти, лужицы в коридоре. Однажды я нашла аккуратную кучу дерьма за тахтой. Я старалась ликвидировать все это незаметно и быстро. Не рассказывать же домашним, что у меня… Кстати, что у меня? Галлюцинации? Крыша поехала? Больница исключалась, город у нас маленький. Объявления типа «избавлю от порчи» всегда меня смешили. Я выбрала знахарку, живущую подальше.

Открыла женщина в халате похожая на… цыганку. О, нет… В квартире, однако, чистенько, ароматно. Пекли что-то. Макбук на кофейном столике. Чайный сервиз, кекс. Хозяйка достала с полки карты.

— Наливай чаю, а я на тебя раскину.

— Зачем? Я вообще-то не…

— Я для себя. Бесплатно.

Карты мягко упали на стол. Гадалка их подвигала туда-сюда.