Поль-Лу Сулицер - Деньги

Владельцы пивных баров принимают наше предложение и сдерживают свое слово. Отказавшись от участия в торгах, они со своим суровым нейтралитетом стали пособниками в уничтожении партнера по бизнесу. Спустя четыре дня после второго аукциона я продаю им ресторан за семь миллионов двести тысяч франков (они получили скидку по дороге). В тот же день я распустил все структуры, которые служили мне в деле Ландо: Sara S.A., трастовые компании в Лихтенштейне, Люксембурге, Германии, — и подчистил все следы деятельности акционерной компании с ограниченной ответственностью, которая приобрела недвижимое имущество Ландо и затем перепродала его моей гонконгской компании.

С ним было покончено. Имя Симбалли нигде не всплывет.

В финансовом отношении я убил Анри-Жоржа Ландо. При этом я заработал деньги, хотя это не было моей целью. От перепродажи квартиры в шестнадцатом округе и виллы я получу три миллиона двести пятьдесят тысяч франков.

Сделка с владельцами пивных баров принесла мне почти два миллиона.

Всего три миллиона семьсот, однако из этой прибыли следует вычесть доли Марка, Хаятта, Турка, разные расходы и, поскольку все происходило во Франции, налоги в тридцать процентов, которые я с улыбкой и заплатил налоговым органам своей страны.

Я должен был сделать хотя бы это.

Я впервые увидел ее в Нассау, во время поездки на Багамские острова. Мы готовили операцию по делу Ландо, и Багамы были подходящим местом для создания фальшивых акционерных обществ с ограниченной ответственностью.

Она скорее невысокого роста, блондинка с легкой рыжиной, и что сразу поражает в ней, так это ее глаза: у нее золотистый, почти детский взгляд, который с первой секунды устремляется на меня с вопросительным выражением, будто она действительно задавала мне вопрос.

— Франц Симбалли, Катрин Варль.

Молодую женщину, которая представляет нас друг другу, зовут Сьюзи Кендалл. Мы с ней знакомы уже несколько лет, у нас общие воспоминания о сумасшедших вечеринках в Каннах, Портофино, Санкт-Морице и еще бог знает где. Она бывала у меня в лондонском доме у Сент-Джеймсского парка, была и в ту ночь, когда умерла девушка, за два дня до моего вынужденного отъезда в Кению. Я даже не могу вспомнить, спал с ней или нет; было бы неудивительно, если бы это и произошло. На следующий день после того, как я заселился в отель Emerald Beach Plantation, мы буквально упали в объятия друг друга. Она жадно поцеловала меня, была вне себя от радости увидеть меня снова, поскольку думала, что меня уже нет в живых или, что гораздо хуже, я подался в Иностранный легион. И еще: знаю ли я, что она замужем и что Пегги и Вернер и т. д.

А я смотрю в золотые глаза.

— Француженка?

Она утвердительно кивает головой. Ей, должно быть, шестнадцать или восемнадцать лет, точно не определить. Сьюзи берет меня под руку, пытаясь увести в сторону.

«Франц, я так безумно рада тебя видеть целого и невредимого. Пойдем, я познакомлю тебя с мужем. С нами здесь Петер Мозес, тот, что женился на Аните. Ты наверняка их помнишь. У нас намечается шумная вечеринка». Я мягко, но решительно освобождаюсь от ее руки.

— Вы одна в Нассау?

— Нет, — отвечает она. — С друзьями.

— Замужем?

Она смеется.

— Нет.

— Вы согласны стать моей женой?

— Нет.

Я говорю Сьюзи: «Проходи вперед. Мы за тобой». И снова обращаюсь к золотым глазам: «Давайте вместе что-нибудь придумаем, но прямо сейчас». Я вижу, как в золотых глазах появляется озорной блеск.

— Прогулка под парусами?

— Пусть будет прогулка под парусами.

На частном пляже отеля организован прокат небольших катамаранов. И вот мы в пляжной одежде на борту. Пытаюсь установить эти проклятые паруса, тяну за фал, чтобы поднять грот, вожусь со стакселем, цепляю за крючки нижний конец, отцепляю его, запутываюсь во всех веревках в пределах моей досягаемости. Словом, полный провал. Она смеется.

— Позвольте мне. Где вы учились парусному делу?

— По переписке. Но мой почтальон ненавидел меня.

Движения ее маленьких рук уверенны и грациозны, и уже через невероятно короткое время наш трансатлантический лайнер плывет в полной тишине, которая воцарилась на борту не только из-за отсутствия какого-либо двигателя, но и из-за того, что я молчу (такое случается со мной крайне редко) и, понятное дело, ей не надо поддерживать разговор. Я просто смотрю на нее, и время от времени ее глаза отрываются от горизонта, яркой белизны паруса, резкой синевы Карибского моря, чтобы наконец встретиться с моими глазами. Это длится тридцать или сорок минут, затем она берет курс в сторону пляжа. После немой улыбки она идет через пляж к отелю, а я, чтобы не выглядеть в ее глазах полным идиотом, если это вообще возможно, пытаюсь вытащить лодку на песок, как можно дальше от воды, чтобы ее не унесло приливом. Я тащу лодку по песку и смотрю, как она удаляется: не задержись я здесь, мы, наверное, вместе бы шли по холлу отеля. Затем я направляюсь к бассейну в левом крыле отеля и там снова сталкиваюсь со Сьюзи.

— Так-так-так! — говорит Сьюзи, размахивая руками, как сумасшедшая балерина.

— Сьюзи…

— Хочу сказать, что вы хорошо смотритесь вдвоем. Вы одного роста, а ты не гигант.

— Сьюзи…

— Милая пара. Она еще немного молода, но вы милы. Я говорила…

— СЬЮЗИ!

— Да, дорогой?

— Заткнись.

— Хорошо, дорогой.

Она целует меня, я целую ее, и мы направляемся к ее мужу — типичному англичанину с огромной челюстью, полной зубов. Довольно приятному, хотя и на двадцать лет старше жены. Чета Мозес, Анита и Петер, уже на месте, здесь и другие пары, и все пьют пунш с шампанским — отличное средство, чтобы наклюкаться в рекордно короткий срок. Катрин Варль появляется в компании молодой супружеской пары англичан. Они присоединяются к нам с наступлением темноты. Мы слушаем концерт оркестра гвардейцев Нассау в отеле Beach, а затем под занавес ночи, после шести часов непрерывного калипсо, при первых лучах кораллового рассвета устраиваем сказочную пирушку с жареными крабами.

Я собирался вылететь с Багам на следующий день: в Париже, где нам предстояла доработка деталей плана расправы над Ландо, меня ждал Лаватер. Я телеграфирую Марку, что задерживаюсь, не уточняя, по какой причине. Знаю, что он будет беспокоиться, но продлеваю свое пребывание на два дня, а потом еще на один. И те часы, что мы проведем вместе с Катрин, останутся в моей памяти яркими и неповторимыми.

Чтобы сделать нашу последнюю ночь на Багамах незабываемой, я дал волю своей фантазии: арендовал одно из судов с прозрачным дном, через которое можно наблюдать красочное великолепие коралловых рифов и косяки разноцветных рыб. Я попросил установить на нем прожектора, а также чтобы судно сопровождали две или три украшенные цветами лодки, набитые до краев музыкантами, играющими moderato и voluptuoso. Вначале все шло хорошо, и все было бы хорошо, но на тебе: тропический ливень превращает украшенные цветами лодки с музыкантами в жалкие плоты, а оркестранты, явно потешаясь надо мной и подражая своим собратьям с «Титаника», издевательски исполняют гимн «Ближе, Господь, к Тебе» под фальшивые и душераздирающие завывания скрипок.