Ринат Валиуллин - Безумие [litres]

Жизнь наша была то театром абсурда, где сурдопереводчиками были гениталии, то театром влюблённых теней, где от счастья я становился её тенью, она – моей… Я помешал кофе и облизнул ложку. Положил её на стол, капля напитка ушла в скатерть. «Без жены можно делать всё что угодно. Будь здесь она – я бы получил уже замечание, но что ещё хуже, я бы так не сделал, предвидя опасность».

– Ты спишь уже?

– А ты как думаешь?

– Я не думаю, я звоню.

– Герой. Как мне любить тебя?

– Да какое это имеет значение. Главное – меня, детка.

– Я прошу тебя об одном, не называй меня деткой.

– Хорошо, крошка.

– Ты неисправим.

– Какая шикарная у тебя душа! Чувствую себя в ней, как в тёплой постели.

– Как же ты мне надоел. Посмотри, на кого мы стали похожи.

– На кого?

– Друг на друга.

– Ты лучше.

– Я буду лучше, но мне нужно страну с любопытным солнцем, которое будет постоянно подглядывать за мной.

«У неё, конечно же, были свои тараканы в голове. Однако уничтожить их значило потерять свою привлекательность».

– Знаешь, что самое ценное. С тобой мне всегда хотелось быть женщиной.

– То есть?

– Ты всегда понимал, когда мне хотелось. – «Он всегда был моим датчиком, который определял степень шизофренизма общества и меня в целом», закрепляла свои слова мысленно Шила. «Если мне за него становилось неудобно, значит я была таким же, как и все, равнодушным, закрытым, убогим членом этого самого общества, неспособным идти к другим измерениям, кроме веса, роста и счёта в банке». Больше всего её беспокоило, что она, независимая и самодостаточная, была к нему неравнодушна, понятия не имея, каким асфальтом можно было устранить эти неровности души.

– Конечно, всё время быть придавленным впечатлением от твоей груди.

– Ты хоть когда-нибудь можешь быть серьёзным?

– С тобой нет, не могу. Твой воинственный дух меня веселит.

Он шептал ей что-то на ухо, словно в микрофон, а она только улыбалась тихо, словно заворожённая публика.

– Давно ко мне не подходили так близко.

– Поэтому я подъехал.

– Наехал.

– Я не настолько жесток. У меня шипы. Хотя женщины так и норовят под колёса. Вчера встретилась одна.

– И что?

– Хочу жениться.

– А что за спешка?

– Боюсь передумать.

– А ты не бойся.

– А я уже боюсь, потому что ты всё принимаешь превратно, особенно если я начинаю на эту тему шутить.

– Значит не смешно.

– Я боюсь тебе что-то говорить про других женщин.

– Короче.

– Короче, вчера чуть не наехал на одну. Она в наушниках, дальше телефона не видит и не слышит.

– Наличие жаркого солнца, при полном отсутствии личной жизни.

– Я так и подумал.

– Думать надо меньше.

– То есть давить? Я не настолько жесток. У меня же шипы.

– А ты до сих пор не переобулся? Уже лето скоро.

– Думаешь, снега больше не будет?

– Мужчины тоже безумны по весне, или это единичный случай?

– У мужчин есть тормоза. А вот у вас нет. Что ты скажешь о безумии женщин в разгар весны?

– Каждой крыше свой навигатор.

Живые розы в горшке, которые подарил ей Артур, быстро отцвели. «Почему же недолги некоторые любови», – подумала про себя Шила. Она обрезала ветки, надеясь, что кустик разродится вновь через некоторое время, так и случилось. У одной из веток появился бутон, который медленно рос, пока не взорвался одной долгожданной красотой, одним бархатным чувством прекрасного. Шила внимательно любовалась цветком, даже подумывая пересадить его в горшок побольше.

– Вчера ходила в бар. Хотела разменять одиночество на мужчину.

– Ну, и как?

– Нет у них.

– В пятницу надо было идти, чего ты в среду решила? Или тебе нужен был посредник?

– В посреднике не нуждаюсь, субботник не помешал бы.

– У меня в квартире тоже бардак, – соврала Шила, озираясь на чистоту и порядок своей квартиры. Звонила её подруга Джульетта.

– Зато у тебя в голове порядок. Тебе не надо ходить с объявлением на лбу:

«Меняю однокомнатное одиночество со всеми удобствами на кусок пляжа с мужчиной. Меняю одиночество на мужчину или отдам в добрые руки своё одиночество…»

А ты пиши честнее: «Меняю одиночество на кофе, кофе на мужчину. Коньяк не предлагать, уже был. В противном случае напьюсь». Из серии: если в баре нет приличных мужчин, продолжай потягивать мартини, приличные мужчины, они появятся.

– Ну, прямо про меня. Меня тут как раз пригласил один выпить вина. Я отказалась.

– Не понравился?

– Мне хотелось начать красиво, с кофе. Я подумала, что не могу с незнакомым мужчиной сразу вино. Кофе не способно говорить, но познакомить может, а винище сразу потащит сама знаешь куда.

– Знаю. Шампанское знакомит на раз, вино – на раз-два, водка – на троих, кофе на всю жизнь.

– Вот-вот, домой шла пешком. Иду по Дворцовому, остановилась, смотрю вниз, там холодная бездна, будто под мостом протекает сама фригидность. Думаю, прыгнуть, что ли.

Шила задумалась, убрав телефон от уха. С ней тоже такое случилось, но лет ей тогда было 18, а не 28, и это не было похоже на бегство от одиночества, скорее – от безответной любви. На шее ночи болтался полумесяц. Ночь приняла ислам. Она смотрела то на воду, то вода на неё, то на Шилу, для девушки всё тоже было одного цвета, абсолютно всё, даже дома, даже люди, даже мысли. Все рано или поздно переживают периоды мостовых. На мосту, как на грани, между жизнью и смертью, на перемычке, между двумя этими берегами, такими разными, если мыслить в частном порядке, и такими одинаковыми, если разглядывать картинку, а скорее даже фотографию, фрагмент из жизни, вставленный в альбом вселенной, в портфолио планетарного масштаба. И это уже не Инстаграм, уже Инстатонна не запечатлённых моментов, тем самым более ценных.

– Я тебе дам прыгнуть. Нева-то в чём виновата? – очнулась она и отпрянула от собственности.

– Я тоже решила не загрязнять.

– Короче, заходи после работы, разделю твоё одиночество.

– Ты знаешь, что такое мимикрия?

– Умение приспосабливаться.

– Ты приспособилась к своему одиночеству?

– И похоже, скоро начну получать удовольствие. Это меня за прошлые грехи наказывают.

– Да какие у тебя грехи. Дура. Лучше скажи мне… – пыталась переключить подругу на другую тему Алису и не находила её.

– Что сказать? Эй, ты там не уснула?

– …с чем у тебя ассоциируется весна?

– Ну, с чем. Белые ночи, влюблённость, дача, рассада.

– Понятно, каждый сезон на те же грабли. Воскресенье выдалось скучным, она стояла у окна и слушала, как на деревьях лопаются почки. У девушки был абсолютный слух, когда она ждала его звонка.

– Любовь, ревность, одиночество, любовь, ревность, одиночество. Ты права, каждый год одни и те же грядки.