Ринат Валиуллин - Безумие [litres]

– Есть будете? У меня перец фаршированный. Сейчас погрею и чайник поставлю. Я нет, я не буду, у меня желудок что-то болит в последнее время. Завтра поеду, сделаю гастроскопию. Смородину там себе соберите. С того куста у забора, там она крупнее. Сейчас ведёрко дам. И малины поешьте тоже, её в этом году мало, но поесть вам хватит. Я даже варенье не варила в этот раз. Кабачок с собой возьмёте? Помидоры и огурцы я уже приготовила и баночку солёных. Варенье клубничное, как ты любишь, Шила.

Прошёл год, бабушки нет, варенье осталось. Шила передумала его есть. Она сварила себе вместо чая кофе. Он отвлёк её немного от пасмурных воспоминаний. Муж спал. «9.00. Меня поцеловал кофе. Для чего нужен муж? Чтобы в минуты слабости срывать на нём злость и оставаться полностью обнажённой».

Она ещё не знала, чем конкретно хочет заняться. «Может, сделать уборку? Можно, но лучше позже». На подоконнике лежали пяльца. Шила взяла их, прошла в гостиную, включила ТВ и устроилась в кресле. «Кофе набросился на меня со всей своей страстью. Вкус его поцелуя ещё долго волновал мои губы. Он стоял во рту, словно любовник у двери, и ждал, когда я снова его поцелую».

Шила шила… что-то на пяльцах, за ней присматривал экран, который был разделён пополам, и в одной половине покачивалась в поезде молодая особа, а в другой – профиль женщины за рулём, одна рука которой прижимала к уху телефон, её машина стояла в пробке:

– Ты где?

– Я в поезде.

– А куда едешь?

– Не знаю. Хотелось бы подальше.

– Везёт.

– Как у тебя?

– А я, как дура, стою на своём. Такое впечатление, что жизнь проходит, а я всё ещё стою. Догонять лень, обогнать не с кем. Живу где-то не там.

– Где бы ты хотела жить?

– Где угодно, только не в прошлом.

Я шёл в ванную коридором, зеркалом, двумя пейзажами, один был закатом, другой рассветом, настенным календарём, и остановился у двери в гостиную. Поезд на экране мчался так реалистично, что комната напомнила мне купе, где двое, едва знакомых: мужчина и женщина. Она шьёт, он молчит, она кроет, он молчит. Он терпелив, он хочет довести её до ручки, потом открыть дверь, и петли даже не скрипнут, они смазаны…

– Ой, – взвизгнула Шила и поднесла уколотый палец к губам, её ужалила игла… Но стоит только войти, и вот они уже накинуты на его шею и стягиваются в оргазме, лишая кислорода. Темп взвинчивается, лёгкие пытаются взлететь. Шила подняла руку с иголкой, которая гуляла на поводке красной нитки, и, затянув петлю, сделал узелок. Потом поднесла пяльца к губам и перекусила нитку.

– Как тебе? – показала она свою работу.

– Красивые цветы, – собрал я взглядом букет, вышитый на текстиле. Мир соткан из текста, выбор за тобой, будешь ты контекстом или подтекстом. Я, конечно, понимал, что Шила хотела сказать: «Где мною честно заслуженные цветы?» Я был без цветов, если не считать ромашек на трусах, а значит, не в контексте.

– Женщина рациональна и мудра, она научилась сама себе дарить цветы, если больше некому. Одни сажают, другие рисуют.

«А третьи рожают», – хотел я съязвить, но вовремя остановился. Это было бы слишком. Гораздо больнее, чем проткнуть палец иглой.

Я снова отвлёкся на экран:

– Я ухожу.

– К ней?

– Да, к ней… Чего ты молчишь?

– Мне нечего добавить твоему счастью.

Слёзы её стекали фатой несостоявшейся свадьбы.

– Да перестань, глупышка.

– Ты думаешь, легко быть глупой?

– Не думаю, и ты не думай. Не думай обо мне плохо, иначе лучше вообще не думай. Некоторые любят брюнеток, другие – блондинок. Я – женщин.

– Она ждала его потому, что он ушёл навсегда, – прокомментировал я с иронией. Как в фильме «За спичками», помнишь?

– Раньше ждали, сейчас дур стало меньше.

– Дура – исчезающий вид. А жаль. С ними так легко строить замки даже на шести сотках.

Девушка смотрела с экрана с мольбой, будто мы могли ей, даже должны были чем-то помочь. Нужна была помощь зала.

– Я бы послала куда подальше, – первой откликнулась Шила.

– Мужчину бесполезно посылать на три буквы. Будучи существом ленивым и чутким, он так далеко не пойдёт.

– Почему чутким?

– На кого я тебя оставлю. Там футбол ещё не начался?

– Откуда я знаю, дай досмотреть.

– Любишь ты фильмы про беспринципные беспорядочные половые связи, – прокомментировал я.

– А у связей есть принцип? Или принципы, – всё ещё прикусывала ужаленный палец Шила.

– У порядочности есть.

– Какой?

– Принцип порядочности? Он прост: не целуйся с женщиной, если она тебе не нужна.

– Ты что! Тогда люди вообще разучатся целоваться, – засмеялась Шила, не отрывая палец от губ.

– И умрут от голода, – взял я пульт и начал искать футбол.

– Ты уверен, что сегодня есть футбол?

– Уверен, сегодня же среда. По средам Лига Европы.

«Среда. Жизнь средняя, достаток средний, с одной стороны, хочется показать этому дню средний палец, но с другой стороны – не факт, что четверг будет лучше», – снова поцеловала свой палец Шила. Кровь остановилась. «Средняя кровь свернулась».

– Хватит уже сосать свой палец, скоро я уже начну ревновать.

– Если бы ты умел.

– Я буду учиться.

– Не надо, это врождённое, или есть, или нет.

– А я думал, передаётся половым путём.

– Это тебе не транспортная магистраль.

– А мне как будто передалось, даже раньше. Знаешь, что мне бросилось в глаза, когда я впервые тебя увидел?

– Взаимность?

– Взаимовозможность.

– Взаимозаменяемость.

– Взаимоневменяемость.

Я сидел в классе после того, как бортпроводницы оставили борт. Борт был пуст, только столы и стулья, и открытое окно. Я встал и пошёл по ряду, чтобы закрыть его. По пути нашёл чью-то ручку. Судя по всему, одной из моих учениц. Красивая деревянная ручка была изрядно покусана с нерабочей стороны. «Что её могло так волновать? Или режутся зубы? Зубы – это хорошо, они просто необходимы в нашем сложном мире». Закрыв окно, я двинулся обратно, вертя в руках находку, будто той не терпелось что-нибудь написать, моя задница снова нашла ещё не остывший стул. Я решил сочинить письмо жене. Рука начала выводить найденной женской ручкой на листке бумаги, женщина писала женщине:

– Наконец-то нашла свою руку и решила тебе написать.

– Взяла себя в руки? Не верю.

– Слышала последние новости?

– Нет, а что там?

– Он всё ещё любит тебя.

– Это не новость, это обязанность. Священный долг.

– Ты не устала?

– А что, заметно?

– Если честно, то нет.

– Зачем тогда спрашивать?

– Просто зависть. Как тебе удаётся всё время так хорошо выглядеть?

– Всё сложнее.

– Ты любишь меня?

– Конечно, мне же надо с кем-то пить кофе.

Дальше переписка встряла. Видимо, в ручке кончилась зарядка женской энергии. Я положил её, та покатилась по ровной поверхности стола, ловить её я не стал, она свалилась на пол и, проехав ещё несколько десятков сантиметров, осталась под столом. «Ручкам тоже нужна крыша», – не стал поднимать её, достал телефон и набрал жене сообщение: