Дмитрий Пригов - Места

Понимаю, что числительное в данном случае, обозначает либо порядковый номер, либо какой-то отдельный специфический индекс — не знаю чего, так как смутно догадываюсь о предмете своих домогательств.

Ну, пятьдесят второй — так пятьдесят второй. Значит, надо ехать.

Еду.

Еду на каком-то пригородном поезде. Одновременно вижу его сверху в виде эдаких ярко-раскрашенных, мелких, беспрерывно петляющих вагончиков детской электрической дороги. Все это в окружении игрушечных же лаково-поблескивающих зеленых елочек, каких-то семафорчиков и разводных стрелок. Вид удивительно веселый и праздничный.

Слезаю уже в глубоких сумерках посреди полудеревенской местности. Вернее, в каком-то предместье. Оглядываюсь и понимаю, что места мне вполне знакомые. Надо только перебраться через мрачноватый мост, а дальше — скопление пятиэтажных кирпичных домов времен моего детства. Поспешаю в том направлении, по пути не встречая ни единого человека. Вспоминаю, что и раньше эти места были пустынны и опасны. Особенно после войны — сплошной криминал. На слове «криминал» меня всего моментально передергивает.

Но быстро оказываюсь в помещении, где невысокий молодой мужчина протягивает мне плоский металлический контейнер, размером с небольшую флягу. Контейнер весьма аккуратный.

Приятно поблескивая, он целиком умещается на ладони. В нем, очевидно, что-то вроде бензина. Даже не что-то, но именно — бензин. А пятьдесят два, видимо — октановое число. Теперь все ясно.

Мужчина предлагает доставить меня домой, что, очевидно, входит в общий сервис, правда, с дополнительной оплатой. Он указывает на велосипед. Я представляю себе, сколько времени займет отсюда до моего дома. К тому же я замечаю, что у него вместо одной руки — протез, столь хорошо сделанный, что поначалу даже и не бросается в глаза. Но на велосипеде! Да с протезом!

— Можно и быструю доставку, — предлагает мужчина и указывает уже на некий род мотороллера, правда, растянутый на неимоверную длину — величиной с хороший автобус. Руль и одно место для пассажира разделены немалым пустым расстоянием. Удивительно, каким образом пассажир сможет удержаться на нем, так как руками до водителя просто не дотянуться и, соответственно, не за что держаться. Рама же соединяющая водительское и пассажирские места тонкая и скользкая, что не зацепится. Все это я оцениваю сразу. Тут замечаю огромное количество разнообразных ремней и шнурков, прикрепленных к сидению. Понятно, они как раз для крепления и предназначены.

— Пять тысяч, — поясняет мужчина.

Ясно, что это цена доставки. Ничего себе — пять тысяч! Впотьмах, холодной ночью с одноруким водителем — дорогое и не очень-то приятное удовольствие.

Тут вспоминаю, что у меня есть обратный билет на электричку. Я благодарю продавца и направляюсь восвояси. Миную какое-то открытое окошко на первом этаже того же самого дома, откуда высовываются обнаженные женские руки, видимо, партнерши моего продавца. Они протягивают мне небольшой подносик с рюмкой и зажигалкой. Я выпиваю рюмку и беру себе зажигалку.

— Странно, неужели зажигалка тоже предназначается мне? –

Между прочим, она размером не намного меньше моего металлического контейнера и тоже, видимо, наполнена немалым количеством столь необходимого (пока не ведаю даже, для какой, собственно, цели) бензина.

— Хороший прибыток, — бормочу я.

Но мне ли она предполагалась? Или просто предназначена для одноразового прикуривания сигареты с рюмочкой на посошок, и последующего возврата? Однако, беру зажигалку и стремительно удаляюсь. Подношу ее к носу, чтобы убедиться в содержимом. Резко ударяет бензинный запах. Мгновенно перехватывает дыхание и резко першит в горле. Пытаюсь откашляться. Поначалу вырываются какие-то странные звуки, похожие не то на хрюканье, не то на хихиканье. Впереди идущий крупный мужчина резко оборачивается. Действительно, неудобно — как будто я смеюсь над ним. Усиленно пытаюсь закашляться, чтобы убедить его в моих вполне нехитрых намерениях, но снова получается что-то вроде хрюкающего смешка.

— Sorry, — неожиданно произношу я. Мужчина с улыбкой кивает головой. Он иностранец. Он все понял.

Сбегая через несколько ступенек широкой парадной лестницы, я оказываюсь в просторном и светлом мраморном вестибюле. Оглядываюсь. Ах да, это же Строгановское училище. А я — студент. И я озабочен. Мне пришло какое-то грозное официальное письмо с предписание что-то там вернуть в тамошнюю службу. А она недалеко. Прямо на противоположной стороне Волоколамского шоссе, рядом с Московским авиационным институтом — скоплением весьма невзрачных строений, видимых сейчас как странное нагромождение, огражденное таким же удручающего вида бетонным забором. Туда прямехонько и направляюсь, видимо, имея уже при себе то самое, что срочно необходимо кому-то вернуть.

Тут вспоминаю, что прежде следует зайти в особое студенческое отделение некой соответствующей организации, регулирующей подобные операции. Ну, понятно — бюрократические заморочки. Это нисколько не смущает, так как и данное заведение расположено поблизости. Даже еще ближе. Как раз напротив Авиационного института и ровно за моим училищем — в Пищевом институте. Стоит только обогнуть наше здание и вот он — тот самый Пищевой. А в нем необходимая мне студенческая организация. Я резко разворачиваюсь и следую в нужном направлении.

На подходе к Пищевому институту обнаруживаю непривычную, никогда здесь раньше не бывшую, досель не наблюдаемую сторожевую будку. Вернее, навес. Под ним, сложив ножки лотосом, приставив прямо к дощатому забору старомодное ружье с примкнутым к нему длинным плоским штыком, среди неимоверной грязи сидит бритый наголо китаец. Красноармеец. В потрепанном стародавнем военном обмундировании и в обмотках. Высокие солдатские ботинки тоже, рядом с ружьем, аккуратненько приставлены к забору. Солдат ест какую-то похлебку из походного котелка.

Исподлобья взглянув на меня, отставив в сторону еду (прямо тут же — в окружающую грязь) и утерев тыльной стороной ладони губы, поднимается. Закидывает винтовку за плечо, но ботинок не надевает. Пододвигает к себе оказавшиеся поблизости стол и стул. Садится. Берет мои бумаги. Даже и не бумаги, а простые часы. Да, видимо, их я и должен вернуть. С деланно-профессиональным видом вертит часы в руках. Затем при помощи какой-то мелкой уключинки пытается открыть заднюю крышку. Я вспоминаю, что она еле-еле крепится к корпусу одним маленьким винтиком. Если его потерять, то все пойдет насмарку. Что же тогда будет возвращать? Я должен это сказать красноармейцу, но мне как-то неловко.