Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Но посмотри, как я возгордилась. Разве и на моем окне не висит черная занавеска, разве и мои глаза не закрывает пелена? Так, может, потому, что руки мои слишком слабы, чтобы снять покрывало с постели, я говорю себе, что у меня хватит храбрости поехать в Байонну. Но что мне делать в Байонне, если меня может свалить самый слабый порыв ветерка?"

В тот вечер, сразу же после программы Эда Салливана, я сказала Мэри, что иду спать. Они с Элбертом сидели на веранде и разговаривали. Я сказала ей, что иду спать, а на самом деле собиралась не спать, а подождать, когда вернется Брэди. Я ушла к себе и стала на колени у кровати, чтобы помолиться. Молилась я очень долго. И почти все за Джимми, чтобы бог охранял его. И я просила бога вдохнуть в нас всех мужество пойти за Джимми. Потому что это мы сделали его Избранником задолго до того, как он начал что-то понимать.

Я кончила молиться, опустила полог и легла. Я и зимой и летом сплю под пологом — летом оберегаюсь от москитов, зимой — от сквозняка. Я лежала и смотрела на старую мебель. Свет был потушен, и я еле ее различала. Я смотрела на свое старое кресло-качалку в углу.

— Вот стоишь ты там и не знаешь, что творится, но завтра в это время тебя, может быть, уже повезут куда-то.

Я вспомнила Йоко, ее зеркало, и посмотрела на зеркало на умывальнике.

— И тебя тоже, — сказала я. — Тебя-то можно уложить в фургон запросто.

Потом я посмотрела на мою старую швейную машинку, на мой шкаф. И мне показалось, будто они такие же живые, как мы с вами. Когда живешь с вещами долгие годы, становишься похожей на них, а может, они становятся похожими на тебя. Кто на кого — в этом я еще не разобралась, да, наверное, никогда и не разберусь.

Я лежала в своей комнате и ждала, когда вернется Брэди. Потом я услышала, как Элберт сказал:

— Вон фары свернули в поселок.

Он пошел к калитке махнуть Брэди. Минуту спустя Брэди уже стучался в дверь. Когда он вошел, я по запаху поняла, что он выпил. Я сказала, чтобы он зажег свет.

— Нет, мэм, — говорит он.

— Я люблю видеть людей, когда с ними разговариваю, — говорю.

— Понятно, мэм.

— Ну?

— Не могу, мэм.

— Ты пил, Брэди, а? — говорю я.

— Да, мэм, — говорит. — И вот что, мисс Джейн, я не смогу отвезти вас туда завтра.

— Куда отвезти меня завтра, Брэди? — спрашиваю.

— Я знаю, вы ему обещали, мисс Джейн, — говорит он.

— Поэтому ты уехал и напился, Брэди?

Он ничего не ответил. Я смотрела на него в темноте.

— Зажги свет, Брэди, — сказала я.

— Нет, мэм, — сказал он и заплакал. — Я не повезу вас туда, мисс Джейн.

— Он ведь много для тебя делал, Брэди, — говорю я. — Писал письма за твоих отца и мать. Разве ты забыл?

— Я боюсь, мисс Джейн, — говорит он и плачет. — Меня вышвырнут отсюда, я знаю. Я же вижу, как Ти-Шо и все они поглядывают на мой дом, когда проходят мимо. Они хоть сейчас готовы его снести, хоть я еще живу там. Мистер Роберт только случая ждет, чтоб отдать его Ти-Шо и им всем.

— Брэди, Брэди, Брэди, — говорю я.

— Простите меня, мисс Джейн, — говорит он. — Вы же знаете, как я всегда с радостью все для вас делаю. Все, ну, когда вам надо к доктору поехать или что другое…

— Брэди, Брэди, Брэди, — говорю я.

— Я знаю, я не мужчина, мисс Джейн, — говорит он.

— Брэди, Брэди, Брэди, — говорю я.

— Я знаю, знаю это, — сказал он. — Я знаю, вместо него там должен быть я. Я все понимаю.

— Иди домой, Брэди, — сказала я. — Иди к своей жене и детям.

Но он все так же стоял в темноте и глядел на меня.

— Мисс Джейн! — сказал он, но я не ответила. — Мисс Джейн!

— Что, Брэди? — сказала я.

— Клянусь богом, мисс Джейн, я вам возмещу. Клянусь, что возмещу. Клянусь богом.

— Не надо клясться, Брэди. Я понимаю.

Он все стоял и плакал, плакал и взывал к богу.

— Иди домой, Брэди, — сказала я.

Он ушел плача.

Не успел уйти Брэди, как пришла Лина. Я все еще не спала. Лежала и думала, кого бы мне еще попросить. Кроме Брэди, в наших местах машина на ходу была только у Оливии Антуан. Я все думала, может, послать к ней Элберта и попросить, чтобы она свезла меня туда. И тут я услышала, что Лина спрашивает Мэри обо мне. Мэри сказала, что я уже легла.

— Я не сплю, — сказала я.

Но Лина меня не услышала, потому что постучала в дверь:

— Джейн, ты не спишь?

— Входи, Лина, — сказала я.

Лина распахнула дверь, и я сказала, чтобы она зажгла свет. Лина была крупная женщина, но здоровьем не могла похвастать. Года четыре, а может, и больше она чувствовала себя плохо. Я смотрела, как она придвигает кресло-качалку поближе к кровати. Я понимала, что она пришла поговорить о Джимми, но не знала, как ее подбодрить.

— Ты тоже говорила с Брэди? — спросила она.

— Да.

— И тебя он тоже не хочет везти?

— А ты едешь? — спрашиваю.

— Я должна поехать, — говорила она. — Я не хочу ехать. Не хочу видеть, как его убьют у меня на глазах, но я должна.

— Ничего не случится, Лина, — сказала я.

— Они его убьют, — говорит она. — Я держала его у груди дольше, чем его родная мать, и я знаю, когда случится беда.

Она сидела, сложив руки и опустив голову, точно молилась.

— Я обойдусь без этой их уборной, — говорит она. — И их вода мне не нужна. Я пью воду, как еду в Байонну и потом, когда возвращаюсь. Всю жизнь так делаю.

Я смотрела на нее и не знала, что ей сказать.

— Почему это должен быть он? — говорит она. — Все другие хотят того же, так почему он?

— Он для всех нас писал письма, Лина, — говорю я. — Он читал нам газеты и Библию. И ни с кем мы не были так строги, как с ним.

— Не для этого же! — говорит она.

— Разве мы знали, ради чего это делаем? — говорю я.

— Я знала, ради чего, — говорит она. — Я хотела, чтоб он стал учителем.

— Он учитель.

— Учить из могилы нельзя.

— Джимми не умер, Лина, — говорю.

— Пока еще не умер, вот что, — говорит она. — Меня так и тянет пойти к Роберту, чтоб он их остановил.

— Джимми остановить нельзя.

— Но хоть завтра-то не убьют? — говорит она.

— Посмотри на остальных, — говорю. — Их же не убили.

— Не всех убили, вот про что ты думаешь, — говорит она. — И они же в Байонне не были. Такие, как Альбер Клюво, тут еще не перевелись.

Мы долго молчали. Она сидела, сложив руки и опустив голову. Я знала, она уже выплакала все свои слезы.

— Как ты туда доберешься? — спросила я.

— Пойду к Оливии. Если она откажет, поеду на автобусе.

— Я поеду с тобой, — сказала я.

— Ты пока спи, — сказала Лина. — Я передам тебе, что она скажет.

Элберт тоже собирался ехать, и Лина попросила его пойти с ней в поселок. Вернулась она через час и сказала, что Оливия согласна отвезти нас в своей машине.

— А она не боится, что ее выселят? — спросила я.

— У нее есть сбережения, — сказала Лина.

Утром Мэри встала на рассвете и сказала, что если я собираюсь в Байонну вместе с ней, то чтоб я поскорее встала. Я спросила, когда это она решила ехать. Так ведь меня собьют с ног. На то есть господь, говорю. А она отвечает, что господь, может, за кем другим будет присматривать, так не подобает, чтоб он того бросил и начал помогать мне. Я встала, помолилась. Потом подняла полог, постелила постель и вышла на кухню выпить кофе.