Илья Павлов - Зеленая лампа

Усатый упал на колени. Крупная дрожь била его тело, лоб покрылся холодным потом. Сквозь отяжелевшие веки он видел, как к нему из темноты протянулись длинные руки с пергаментной кожей, ухватились за его винтовку и утянули ее куда-то в бездну.

— Вот и хорошо! — заскрипела справа помятая шляпа. — Сам отдал! Сам отдал! Молодец, Маратик. Пять тебе, пять! Заслужил.

Усатый вздрогнул и вскочил на ноги. В нескольких метрах от него светловолосая застегивала поводок на ошейнике серо-белой собаки.

— Где винтовка? — язык его не слушался. — Где, мать твою, винтовка?

Девочка взглянула на него и в полутемноте ему показалось, что глаза ее светятся. Она спокойно кивнула вперед — там шла женщина в помятой шляпе; она волочила по асфальту за собой на ремешке его пневматику.

— Сто-ой! — захрипел он. — Стой, шалава! Убью!

Но старая шляпа даже не обернулась и через несколько секунд скрылась во дворе. Когда Марат повернулся к Светику, та уже шла прочь, ведя за собой Белку. Мужчина больше не раздумывал. Силы вернулись к нему, и он готов был действовать. Догнав в пять больших прыжков сладкую парочку, он мгновенно вырвал поводок из рук девчонки и толкнул ее изо всех сил вперед. Охнув, та полетела в грязь и мокрую траву лицом вниз. Старая дворняга залаяла, но Марат и не такое видал. Он намотал поводок на руку и резкими рывками поволок собаку к «УАЗику».

— Открывай дверь, чего сидишь! — усатый из темноты скалил желтые зубы на водилу, будто оборотень из плохого фильма ужасов. Пока они вдвоем втаскивали упирающуюся, визжащую, лающую Белку в «буханку», Светик успела подняться. Она прошла несколько шагов к машине, и одним движением смахнула чёлку с глаз. С ее насквозь промокшей куртки и джинсов текла грязь и вода. Левую руку она поддерживала правой: основной вес ее тела во время падения пришелся как раз на левую ладонь. Светловолосая не кричала и не плакала.

«УАЗик» тронулся, и усатый успел поймать взгляд девочки до того, как они рванули на среднюю полосу. Ему показалось, что он увидел… спокойствие. Любопытство и спокойствие.

— Это мне трофей — вместо потерянной винтовки. Сучка старая стащила, прикинь?! Давай намордник, псина вон укусила меня уже пару раз.

— А если она бешеная? — забеспокоился Серега. — Ты чего там так возился долго? Я уж вылезти собрался.

— А так… Ерунда. Непредвиденные обстоятельства… — Марат насадил намордник на старую дворнягу и дрожащими руками достал сигарету. — Слышь, Серег? Я на сёдня всё — хватит. Домой вези меня!

— Ага. У нас уже полна коробочка… Семерых замочили. И плюс эта — серая.

— Сам на базе отметишься и отвезешь шавок на свалку, лады? Я чё-то приболел, наверно.

— А эту куда? — водила указал жирным пальцем на Белку.

— Эту я домой возьму.

— В смысле? Живую, что ли?

— Живую, живую! — усатый раздраженно выдул дым в полуоткрытое окошко и резко дернул поводок. Белка заскулила. — Надо так. Давай газку добавь.

Водила включил радио, а Марат всё пытался вытеснить из памяти светящиеся глаза девчонки. Почему она так смотрела? Почему не бежала за машиной и не плакала? Да насрать! У него теперь есть способ отыграться за винтовку и унижение. Они еще попляшут под его дудку…

***

Утром Марат проснулся совершенно разбитый. Болела голова, колени, руки и, главное, — горло. В ванной он показал своему отражению язык и увидел, что тот покрылся неровным слоем какой-то желто-белой дряни.

— Вот чёр-рт! — пробормотал он. — Еще этого не хватало для полного счастья. Заболеть, блин.

Он сварил себе кофе и лишь потом подошел к входной двери. Включил свет. Пленница лежала на пороге; поводок был привязан к дверной ручке. Собака почти никак не отреагировала на его появление — только шевельнула левым ухом. Морда ее продолжала покоиться между лап.

— Лежишь? — спросил усатый и зевнул. — Лежи-лежи. Только смотри: не гадь у меня здесь. Насрешь — убью! Поняла? С тобой эта, как ее? Шалава твоя, Светик которая, — три раза в день, по-моему, гуляла? Так? А?

При слове «Светик» дворняга подняла голову и заскулила.

— Я те-е! — замахнулся на нее усатый. — Поскули у меня тут еще!

Но сил у него не было: тело всё ломило, хотелось теплого молока и забраться под одеяло. Он так и сделал, но перед тем, как лечь, нашел на кухне какую-то старую глубокую железную тарелку и, налив в нее воды, принес к порогу.

— На вот, пей, — он пододвинул тарелку ногой — поближе к собачьей морде. Затем отрезал толстый кусок вареной колбасы и швырнул туда — к порогу. Белка даже не взглянула в сторону подачки. Марат хмыкнул и пошел спать.

К вечеру он понял, что дело серьезнее, чем ему представлялось на первый взгляд. Его лихорадило, при каждом глотке в горле будто кто-то проводил крупной наждачкой. Он отыскал в старой аптечке, оставшейся после прежних хозяев «гостинки», несколько поблекших от времени желто-красных капсул амоксициллина и три таблетки парацетамола. Закинул все найденное в рот и запил остатками молока. От порога не доносилось ни звука, и это его вполне устраивало.

Следующим утром он позвонил Сереге и сказал, чтобы тот ехал на смену с Толяном.

— Скажи, что я приболел серьезно. Отгул беру. Ага. Бывай.

Чувствовал он себя все еще плохо, но знобило меньше.

— Чего разлеглась, сучка? Гулять пойдем? Давай, поднимайся, а то точно устроишь мне тут дерьмовник — разгребай потом!

Он оделся потеплее — в свою любимую черную болоньевую куртку с капюшоном, нахлобучил вязаную шапку и повел Белку по подъездной лестнице. Та не сопротивлялась и покорно шла за ним, стараясь не натягивать лишний раз поводок. Для прогулки Марат выбрал пустырь возле бывшей котельной — подальше от людских глаз. Собака быстро сделала свои дела и уселась рядом с его ногами. Усатый закурил.

— Чего зыришь? — Марат осторожно провел рукой между серо-белыми ушами. — Старая ты уже. Лет уж десять, наверно, да? Или побольше? Ладно, давай домой, че-то меня знобить опять начинает.

К вечеру он сварил себе гречневой каши. Полкастрюли гречки вывалил в обугленную небольшую кастрюльку (тоже наследство предыдущих хозяев квартиры) и предложил своей пленнице. Собака к каше не притронулась, но после прогулки пару раз полакала воду.

— Чё не жрешь-то? Другого не будет, не жди. Тебя Светик разносолами кормила, что ли? — он снова привязал ее поводок к дверной ручке и отправился к себе на кровать — с ноутбуком на коленях. На страничках группы помощи Марат прочитал пару новых постов про найденышей, но, естественно, без конкретных адресов — только номера телефонов. На личных страницах Борисовой и девчонки — никаких изменений. Лады. Будем ждать.

На следующий день утром он выгулял Белку на том же пустыре. После обеда отправился на базу, чтобы поработать в чужую смену — не с Серегой, а с другим водилой. С жирным Серегой ему расхотелось работать в паре — что-то душа не лежала, надоел он ему. В этот вечер они трудились в Ленинском районе. Улов — девять полнехоньких светло-зеленых мешков. Утерянную винтовку ему, кстати, внесли в счет будущей премии. Баба с помятой шляпой обошлась ему в несколько тысяч рублей.