Хелен Джонс - Если ты мне веришь

— Возможно, это повлияет на ее лечение, — продолжила женщина, выдержав весьма уместную паузу. Но после сказанного Кларенс снова замолчала, будто вспоминала какие — то события своей молодости.

— На самом деле, Кристен не сумасшедшая, доктор, — наконец решилась сказать женщина. Но ее вид говорит мне о том, что смеяться или же повышать голос на бедную старушку будет смотреться как неуважение. Да и кто осмелиться обидеть столь вежливую и пугливую женщину?

Я улыбнулся. Ведь если человека отправили в клинику для душевно больных, вряд ли он адекватен. Ошибки случаются крайне редко. Во всяком случае, в нашей больнице.

— Действительно? — с насмешкой спросил я, чем вызвал подозрение у Кларенс к себе, как к весьма серьезному доктору.

— Мистер Норвингтон, вы просто не понимаете всей ситуации, — обиженно проговорила женщина, — вы судите эту беззащитную девушку, упекая ее в больницу, при этом не зная сути, — скромно проговорила Кларенс, отводя взгляд в сторону.

— Так может, ВЫ мне расскажете всю суть? — спокойно проговорил я, будто уговаривал ребенка доесть его кашу. Старушка взглянула на меня и тут же отвернулась, посмотрев в окно. Я чувствовал, что ситуация становится напряженной. Но ругаться с пожилой женщиной я попросту не мог. Тем более с такой стеснительной и добродушной.

Она мне вовсе не показалась такой надоедливой, как рассказывала Кристен. И тот кошмар, который я представлял, что будет после нашей встречи, был тут же сожжен. Мне стало даже стыдно, что я мог подумать о такой миловидной пожилой женщине подобное.

— За этим я и пришла, собственно. Тогда, в больнице, мне посчастливилось познакомиться с Кристен. И, наверное, она рассказывала вам про то, что видела, — Кларенс вопросительно посмотрела в мою сторону. В этом вопросе содержалось одновременно и боль от прошлого, и страх за то, что происходило в тот момент.

Я утвердительно качнул головой, не обязывая себя ответить.

— Что ж, я тоже видела, — выдохнула женщина, и посмотрела мне в глаза, словно искала во мне что — то особенное, чего не было у других.

Я был слегка поражен. Сказать, может быть, то, что это все ложь и Кларенс пришла, чтобы зачем — то вытащить Кристен из психбольницы? А может быть то, что и эта женщина психически не здорова, и ей также стоит у нас полечиться? И тот, и другой ответы вызвали бы у женщины скрытое негодование. Но верить в бредни старухи я не мог. Даже не хотел. Какой вздор! Совсем незнакомая мне пожилая женщина приходит и заявляет, что испытывала галлюцинации в точности такие же, как и пациентка психбольницы. Какой вывод я мог сделать из всего этого? Кларенс такая же больная, как и мисс Раян, и им обеим требуется помощь.

Теперь уже мое умиление по поводу мисс Стрэнфолд было обианчивым. Его заменило презрение.

— Что ж, Кларенс, — я намеренно взглянул на часы, показывая всем своим видом, что тороплюсь, — спасибо за информацию, — меня разбирал гадкий смех, но все таки улыбаться тогда мне ни в коем случае было нельзя. Женщине, точно, не понравился мой ответ, и она продолжила доказывать свои слова:

— Вы меня, навреное, плохо расслышали, мистер Норвингтон, — старушка вытянула шею, чтобы казаться более серьезнее. В ее голосе явно пряталась ярость, но женщина держалась весьма достойно, не переходя на крик, — то животное, оно выглядит в точности как обыкновенная лошадь, разве что с крыльями. И я абсолютно здорова, если вы вдруг считаете иначе, — женщина явно поняла причину моей улыбки.

Я кивнул и перебил ее:

— Неужели вы думаете, что услышав подобное, я тут же поверю в эту явную глупость? Похоже, Кларенс, и вам стоит здесь задержаться на некоторое время.

И без того большие глаза женщины вдруг стали шире, что очень меня испугало. Осталось совсем чуть — чуть, и они бы сравнялись с величиной стекол у очков.

— Что? Мне? — Кларенс указала пальцем себе на грудь. Она определенно не хотела проводить остатки своих дней в психбольнице. И это мне служило дополнительным шансом ля отстаивания своей точки зрения.

— Вот этого я и опасалась, — грустно произнесла женщина, — вот поэтому долго думала, стоит ли сюда идти вообще. Ведь я точно знала, что вы мне поверите. А теперь ко всему прочему, считаете сумасшедшей, — Кларенс медленно надела на седые волосы шляпу. Она действительно была напугана моим предложением остаться в лечебнице, и спешила уйти, при этом не показывая своего страха.

Женщина обиженно взглянула на меня, на этот раз не отводя взгляда. Уголки ее губ были настолько опущены вниз, что напоминали форму радуги, а в глазах читалось разочарование. Она больше не хотела разговаривать со мной, и это было справедливо. Но, наверное, я тоже больше бы не вынес разговоров с Кларенс. Однако ей удалось что — то повернуть внутри меня, и я счел себя невыносимым негодяем, которых только надо поискать на свете.

— Кларенс, вы должны понимать, почему я так поступаю, — успел сказать я перед тем, как женщина вышла из больницы.

— Я понимаю, — отозвалась она и напоследок равнодушно смерила меня взглядом, — передайте, пожалуйста, Кристен мои слова. Девочка должна знать, что она не сумасшедшая, — женщина, медленно достала из кармана своего старого пальто что — то очень мягкое и белое, сжимавшееся в ее морщинистом кулаке. Это было перо.

Я тут же впился взглядом в него и недоуменно после посмотрел на Кларенс, чтобы та объяснила все это.

— Да, — вздохнула старушка, — это именно оно. Кристен уронила его, когда покидала больницу.

Я кивнул, чтобы Кларенс поскорее ушла, но все же слова этой женщины меня не убедили. Она тут же резко спрятала свое «доказательство» в карман и подошла к двери.

Да, возможно, она и видела то же. Но это свидетельствовало об ее психическом заболевании. И Кларенс, я уверен, не совсем была здорова, как утверждала. Хотя, мне не было до этого никакого дела. Я точно знал, что такого просто не может быть. И уж кому, как ни себе, я мог полностью доверять?! Неужели, люди бы не заметели этих животных, о которых твердит мне Кристен? И что самое удивительное, так это то, что мне от чего — то было противно выслушивать ту старую женщину. А то перо, что напоследок показала мне старушка, было ничем иным, как пером белой птицы. Я просто не мог поверить в то, что мне приходилось слышать каждый день. Это было просто невозможным.

И, конечно же, повторюсь, что рассказывать Кристен вообще о ее приходе, я не был намерен. Так, я бы только расстроил и без того опечаленную жизнью девушку. Надежда, которая появилась бы в ее наивном сердце, тут же приобрела силу. И эту силу вряд ли уже можно было одолеть.

Сейчас же, эта надежда медленно, но угасает, чему я несказанно рад, если честно. Мне было нужно лишь привести в чувства девушку, избавить ее от детских россказней, от веры в сказки. Впрочем, в этом и заключалась моя работа, добиваться того, чтобы люди жили реальностью.