Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Мужчина смотрел на меня, испуганными глазами, будто перед ним стоял вовсе нечеловек., а чудовище, только что выбравшееся на свободц.

И без того узкие глаза моего помощника сузилисб еще больше так, что их уже не было видно. Тонкие губы сжались, будто старательно держали внутри себя те слова, которые мне следовало бы услышать. А острый горбатый нос Грэма делал, произвольно, какие — то непонятные мне движения, словно принюхиваясь.

Я обернулся, чтобы удостовериться, что мы стояли на улице вдвоем, и лишь потом, сохраняя всю свою стойкость, спросил:

— Что с ней? Что с Кристен, Грэм?

Мужчина нервно сглотнул, чтобы увлажинить измученное от нервов горло:

— Она потеряла сознание. С ней явно что — то творилось. Она лежала на полу, в судорогах, когда вошли дежурные. Она треслась так, будто кто — то дергал ее тело в разные стороны.

Я как раз проходил мимо, сэр, когда подобная картина предстала перед моими глазами. Хотя я был далеко не в востороге от увиденного.

Но мне удалось кое — что услышать. Врачи говорили, что вряд ли мисс Раян удастся пережить еще хоть один подобный случай, — Грэм выдохнул после хорошо заученного ответа и взглянул на меня, чтобы не упустить не одного моего движения.

Все время, пока мужчина пересказывал тот случая, я молчал, вслушиваясь в каждое его слово, и представлял Кристен. Моя фантазия до того разыгралась, что я словно видел своим глазами бездонные глаза девушки, которые ничего не выражали. В них была пустота. Черные волосы мгновенно вспотели, а руки превратились в старые кручковатые палки, которые не могли контролировать свои движения, а ногти то и дело норовили поранить бледное лицо.

Я безмолвно стоял возле своего помощника и обдумывал его слова. Внутри меня не было чего — то такого, что я бы мог назвать болью, хотя, может, то ощущение именно так и называлось. Я чувствовал себя так, будто все мое тело постепенно прожигает кипящая сталь, однако начала она свой путь именно от сердца, чтобы скорее избавиться от меня. Но все же снаружи я старался держать спокойствие и холодность, чтобы Грэм не мог ни о чем догадаться, иначе бы я сделал только хуже.

— Как она сейчас? — вдруг неосознанно спросил я и отвел глаза, поняв, что выдал свое волнение за девушку. Грэм не придал этому ни малейшего значения. Чему я был только рад. Наверное, он просто не хотел этого делать. А может, и заметил, но не подал виду. Но это не столь важно. Грэм просто ответил:

— Сейчас ее снова перенвели в плату. Она слишком слаба, чтобы ходить самостоятельно. И мисс Раян сказала, что не хочет никуда выходить, пока не встретиться с вами, сэр.

Грэм снова посмотрел на меня, как на монстра из фильма ужасов. Только вот тот монст, отчего — то уже не пугал мужчину. Даже, вероятно, ему просто было меня жаль. Хотя следовало бы жалеть Кристен.

Но эта новость меня и порадовала и опечалила. Девушка снова не хотела ни с кем разговаривать. Она вела себя подобно глупому, еще несмышленому ребенку, который привык всего добиваться своими капризами. Но это служило на пользу моему самолюбию.

Девушка явно думала о нашей встрече, возможно даже, планировала ее, и это, все же, заставляло меня найти во всем случившимся хоть чуточку положительного. Однако большим плюсом, который не сравнился бы ни с чем, являлось именно то, что мисс Раян пережила это, как храбрый воин и славный боец.

Но вскоре, я совсем перестал думать о том, что Кристен плохо, и никто не может быть уверенным, что такое не повториться. А если и повториться, никто не даст гарантии, что девушка переживет это также благополучно. И это вызвало во мне некоторое негодование. Я совсем разучился сочувствовать другим, и во мне вдруг родился эгоист.

Он был еще крохотным и совсем не знающим жизни, но все же тогда он появился на свет, а это означало лишь то, что со временем, он будет только расти.

В углу, рядом с окном, я сразу же заметил Кристен. Но она уже не стояла, вглядываясь в деревья и глубоко вздыхая. Девушка сидела. И сидела в инвалидном кресле.

Моему взору был открыт лишь затылок мисс Раян. Ее пушистые чистые волосы чуть касались плеч. Кажется даже, они стали короче, чем прежде. А может, так оно и было. Хотя, это мне совсем не было важно.

Худые руки, словно пара сухих веток, неподвижно лежали на подлокотниках. И даже когда я закашлял, дав о себе знать, они не дернулись.

— О, мистер Норвингтон, здравствуйте, — повернула голову девушка, и я увидел заплаканные красные глаза Кристен, под которыми красовались темные круги. Будто бы только вчера она потерпела безумную драку, в которой приняла все удары на себя.

Кристен заметно похудела. Ее лицо было настолько бледным, что в первую секунду мне показалось, что я потерял свою пациентку раз и навсегда. Она уже труп.

Но как только бледно розовые и до изнеможения иссушенные губы стали шевелиться, я тут же забыл о такой пугающей мысли.

— Здравствуйте, Кристен, — проговорил я, стоя на том же месте. Конечно, я догадывался, чего стоит ожидать, по словам Грэма, однако такая картина меня шокировала.

— Как вы себя чувствуете, мисс Раян, — продолжил я, безшумно садясь на кровать. Девушка с особым старанием перевернулась ко мне лицом, прокручивая колеса. Я с интересом оглядел их, а затем Кристен. Тогда она еще больше походила на беззащитное существо, которое, конечно, не проживет без помощи сильного человека. В этом случая я, непременно, имел ввиду себя.

Девушка улыбнулась, посмотрев на свои колени, укрытые теплым мягким пледом. Я определенно сказал глупость. Как могла себя чувствовать молодая девушка в инвалидном кресле?! Ответ был очевиден. Хотя услышал я совсем противоположное.

— Неплохо, — послышалось несколько секунд спустя из уст девушки, и она довольно сложила руки на коленях, отпустив наконец жесткие колеса, — так, мистер Норвингтон, я думаю, вы знаете, что произошло?

Я прижался спиной к холодной стене, чтобы хоть как — то быть подальше от Кристен. И вовсе не от того, что она мне была противна. Хоть ее вид ужасно изменился и я время от времени вглядывался в глаза девушка, пытаясь найти в них что — то родное, однако все было тщетно.

Не знаю отчего, но меня пугало выражение лица девушки. Наверное, я просто не привык жалеть никого кроме себя. И это говорило лишь о том, что «мой» эгоист рос достаточно быстро.

— Да, — протянул я, — мне кое — что рассказал Грэм, мой помощник. Но все — таки, я бы хотел услышать и вашу версию.

Кристен еще больше заулыбалась. Несомненно, ей понравились мои слова. Даже, наверное, она вообразила себе, что мне приятнее ее слушать, нежели Грэма. Хотя, отчасти, это было правдой. Прости, зануда Грэм.

— Что ж, мистер Норвингтон, — вздохнула Кристен, приготавливаясь к очередному рассказу. Я не могу вам описать все с точностью, что было на самом деле. Большую часть происходящего я вовсе не помню, — девушка приуныла, но не останавливалась, — помню лишь, что мне стало до ужаса тоскливо одной. Вот тогда, я могла сказать, что схожу с ума. Мне от чего — то хотелось плакать. Хотя видимой причины на то явно не было. Мое тело было напряжено до предела, что казалось будто вот — вот, и оно взорвется. И это меня напугало.