Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Хотя, я и прекрасно могла справиться сама, все же мне нужно было воспользоваться моментом и объяснить все Люсинде тогда, когда был совсем не подходящий момент.

— Дорогая, иди скорее сюда, — отозвалась тетушка, протягивая ко мне свои вспотевшие от волнения ладошки. Я видела, как на глазах Люсинды все больше тяжелеют слезы, и они должны были через секунду затопить нас, сбив меня с крыши. Наверное, это было бы лучшей моей участью, но мне в тот день явно невезло, и Люсинда старательно сдерживала свои эмоции.

— Тетушка, послушай, он был здесь, это он меня посадил на эту крышу. Он был здесь, — повторяла я и почувствовала, как и на мои глаза сбежались слезы. Но у меня не было совершенно никакого шанса, что они смогут мое тело скинуть вниз.

Наконец, поток слез, которые Люсинда так тщательно держала, выплеснулся наружу. И она уже не могла проговорить ни слова. Тетушка лишь протягивала ко мне руки, быстро перебирая пальцами, чтобы поторопить меня покинуть то место.

Я послушалась и как только подошла ближе, на вид нежные, но по правде крепкие и сильные руки Люсинды обняли меня так, что мне следовало сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не задохнуться.

Тетушка даже в доме продолжала плакать, обнимая меня и целуя одновременно. Из ее уст вырывались непонятные обрывки фраз, но даже так я поняла, что Люсинда хотела мне сказать.

Она говорила, что любит меня и не хочет терять, что я — все, что у нее осталось, что не будь меня, и она мгновенно не захочет жить. Остальные обрывки мне разобрать не удалось.

В раскрытой двери показался Том, все еще равнодушно прикуривающий сигарету.

— Все в порядке, Люсинда? — так же без эмоций обратился он к тетушке. Та быстро закивала головой, стараясь хоть что — то ответить, но у нее это плохо выходило, и я поняла, что мужчина не разобрал ни слова, по его до ужаса скривившемуся выражению лица.

— Все отлично, Том, — произнесла я, немного успокоившись, — спасибо, что пришли.

Мужчина недовольно взглянул на меня. Он явно напрашивался на чай, или хотя бы на разговор с самой тетушкой. Но видя, в каком Люсинда состоянии, он неохотно поспешил к себе домой.

Мы остались одни. Я тут же усадила тетушку на диван и, дав ей выпить холодной воды, проговорила:

— Тетя, он, правда, там был, иначе, что же я делала на крыше?

Люсинда подняла голову на меня и, посмотрев в мое лицо напухшими красными глазми, произнесла:

— Кристен, а теперь скажи правду, что ты хотела сделать там, на крыше? Неужели ты хочешь оставить меня одну? Я не вынесу еще одной потери, и ты это прекрасно понимаешь, — Люсинда отпила еще воды и замолчала, облакачиваясь на спинку дивана. Я села рядом:

— Ничего не хотела я с собой делать! — прокричала я, — и говорю правду! А ты мне как всегда не веришь! И ты просто боишься мне поверить!

Люсинда с ужасом посмотрела на меня и новая порция слез подкатила к ее и без того краснеющим глазам.

Я не могла смотреть на Люсинду без жалости. Но и признавать то, что я оказалась на крыше по собственной воле, я также не хотела.

— Извини меня, тетушка, извини, — прошептала я и обняла Люсинду, вдыхая родной запах ее волос. Тетя не сопротивлялась моим объятиям, а наобарот сильнее прижалась ко мне.

— Пообещай, что больше не будешь ходить в тот парк, Кристен. Я не хочу тебя потерять, — Люсинда хоть и выглядела жалко, однако ее слова звучали внушительно. Я догадывалась, что еще раз произойдет подобный случай, и Люсинда не станет этого терпеть. Она слишком меня любила. Наверное, как собственную дочь.

— Обещаю, — прошептала я, несмотря на то, что все внутри меня противилось и кричало. Я знала, что вновь пойду туда, чтобы встретиться с тем существом хоть еще разок. Но только на благо Люсинде повторила, — обещаю.

Глава 37

Ветер усиливался. Он становился постепенно холоднее, словно кричал, что совсем не хочет никого видеть на своей территории. Он буквально выгонял нас с улицы, и, как ни странно, после недолгого пребывания во владениях весьма агрессивного ветра, мы отправились снова в больницу.

Как только я захлопнул за собой дверь в палату Кристен, то мой взгляд привлекла дрожащая фигура девушки.

Я испуганно взглянул на девушку. Она сидела в кресле, с тяжестью опираясь на подлокотники, а ее не стриженые ногти впились в колеса. Я оцепенел. Мои ноги стали подкашиваться, и я сгрохотом рухнулся на кровать, не спуская глаз с мисс Раян.

Девушка дрожала. Ее огаленные плечи двигались так, будто вот — вот кости хотят выпрыгнуть из кожи, оставив измученное страданиями тело. Черные волосы также мгновенно оживились, превращаясь в множество змей, шипящих и желающих напасть на меня, искусав до смерти.

Губы Кристен иссохлись. Такой я видел свою пациентку впервые. Они жаждали воды, словно находились в пустыне под жарким солнцем около десяти дней и, если не дать им насладиться прохладной водой, они тут же потеряют свою жизненную силу.

Зрачки девушки закатились под грузные веки. И это вселяло ужас в мою и без того беспокойную душу.

Кристен дрожала не долго. Мне бы следовало тут же вызвать дежурных, они бы помогли бедной девушке прийти к жизни, но я не мог вымолвить ни словечка. И пошевелиться не мог. Я тоже без чувств сидел напротив мисс Раян и, кажется, помощь нужна была совсем не ей, а мне.

Спустя несколько секунд, тело девушки обмякло, и ее голова безудержно повисла на шее. На колесах инвалидного кресла еще остались следы ногтей девушки, но ее руки уже не были напряжены. Они играли роль обычных костей, обтянутых кожей, которые расслабленно лежали на подлокотниках.

Я, наконец, пришел в себя и смог трезво оценить ситуацию. Хоть это было и не так легко, как могло показаться на первый взгляд.

После нескольких мгновений, в мою голову бешено, даже с какой — то болью ворвалась мысль о том, что нужно было что — то немедленно предпринять.

Приглядевшись, я заметил, что девушка дышит и, тяжелый груз, который хотел наброситься на меня с обвинениями в смерти несчастной девушки, тут же свалился с сердца и громко упал на пол, рассыпаясь на множество осколков.

Я сначала даже испугался, что эти самые осколки заденут Кристен, обрезав ее нежную бледную кожу. Однако мои опасения были напрасны и я, набравшись сил, смог встать на ноги, чтобы позвать помощь.

Кристен забрали двое крупных мужчин, и унесли ее беспомощное тело на обследование. Я видел, как ее руки свисали и касались брюк одного из мужчин, обдирая их ногтями. Голова девушки также свисала, и я успел заметить, как раскрытые губы мисс Раян постепенно становятся влажными, что в очередной раз доказывало жизненную силу девушки.

Мне велели подождать, пока врачи осмотрят Кристен. Такое случалось с ней во второй раз. Однако при первом мне не удалось присутсвовать.