Антуан д'Эстет - Трактат v 2.0

«Проблема в том, что до этого опыта дело часто не доходит», — намекнул я на первую влюбленность писателя.

«Верно», — согласился Андройд. — «Вспомни как просто было в детстве, когда критериев поиска еще почти не было и не было таких сильных чувств как любовь и неприязнь, тест совместимости тогда начинался буквально с двух слов „давай дружить“, а впечатления о человеке складывались уже в процессе взаимодействия. Теперь мы повзрослели и почему-то думаем, что можем судить о людях заранее и в ответ на „давай дружить“ все чаще можем сходу получить „ты не в моем вкусе“. Можно подумать, будто внутренний мир наш стал прям как-то явно ощущаться: будто у одних появляется слишком яркий нимб, а у других рога, копыта и стойкий запах серы. Мы почему-то стали считать, будто нам достаточно уже имеющейся информации о людях и отношениях из старого опыта, из интернета и думаем, что не нуждаемся в новом опыте. Мы доверяем миру мысли и цифровому миру больше, чем миру реальному, хотя достоверен лишь последний, выносим решение друг о друге заочно, основываясь часто на ложных данных, и не предоставляем друг другу шансов, причем порой речь даже не о втором шансе, а о первом».

«Но ведь у всех есть какие-то предпочтения, типажи, критерии…”, — сказал я. — «Мы ведь не можем от них отказаться».

«Конечно нет, какие-то системные требования должны быть, просто иногда они ошибочно ставятся выше одного простого, универсального скрипта, способного проверить их на истинность и ложность: „не суди по первому впечатлению“ — может системные требования одной стороны не совсем точны, а может конфигурации второй не такие, какими кажутся. Вообще критерии нуждаются в постоянной корректировке, в связи с чем самым важным для любви критерием по сути является такой как открытость к отношениям, потому что без него все остальные не имеют значения, ведь только он способствует тесту совместимости, без которого невозможно убедиться в истинности остальных критериев. Вспомни: свобода воли и судьба чередуются, обратная связь и тест чередуются, и правка критериев, по которым мы находим кандидатов в любимые, тоже должна чередоваться с попытками отношений. Если убрать из алгоритма элемент реального мира — попытку, — то программа зациклится».

«И насколько я помню, сама природа позаботилась о том, чтобы подобного не произошло».

Андройд кивнул.

«Теперь понимаешь мой скепсис относительно решения твоего друга о том, что третьего раза не будет? — сказал он. — Еще как будет! Рано или поздно, соответствующее программное обеспечение потребует обновления и установит автоматическое соединение с реальным миром».

И он оказался прав. Немногим позже этого разговора с Андройдом, но спустя целых пять лет после второй влюбленности писателя, случилась и третья.

Пять лет, долгих пять лет его душа, по его же словам, была суха и черства, если не сказать мертва, пять лет, чтобы наконец воскреснуть от улыбки девушки, которой он и не думал искать, но которая нашлась. А реальный мир снова сходу послал его в мыслимые дали одним только фактом: ему было двадцать семь, а ей всего лишь двадцать. Казалось бы, ничего особенного, но скрипты в виде установок, стереотипов, общественного мнения, завернули его обратно в мир мысли, чтобы хорошенько в этом разобраться.

«Разница в возрасте сглаживается со временем», — убеждал он себя. — «Когда мне был всего год мама, например, была старше меня в тридцать раз, когда мне исполнилось пять — осталась разница всего в семь раз, мне стукнуло десять — уже в четыре раза, двадцать — в два с половиной…».

«Ага, подумаешь семь лет, ничего такого», — встрял Кощей. — «Вот если бы ты в свои двадцать подкатил к ней в ее тринадцать — вот это было бы аморально и даже незаконно, а сейчас только смущает. Согласись, даже звучит гораздо лучше. Риск неверности опять же ниже, ведь не позаришься на девушку моложе, когда своя с запасом».

«И вообще, если нас не заботит разница в возрасте, то остальных волновать тем более не должна», — заключил мой друг и сам не заметил, как в его голове уже появилось «нас», которого в реальном мире и в помине не было.

Впрочем, об этих чувствах он не особо распространялся. Видимо потому, что все изначально пошло по сценарию, до боли напоминающему его первую влюбленность: та же отсрочка, тоже воображаемый образ… разве что два года в этот раз оказались сжаты до двух месяцев и попытку познакомиться поближе он предпринял не в реальном мире, а в более благосклонном к нему мире цифровом — в чате, но результат остался прежним — без шансов.

Однажды вечером он просто завалился ко мне домой, молча прошел на кухню, сел в угол, просидел так с четверть часа и наконец, будто выплюнул, высказал то, что пытался удержать внутри:

«И вот она снова… фрустрация. Гадкое, гадкое слово. И отвратительное чувство. Хочется все громить: сбросить на пол телевизор; что есть силы, с размаху, грохнуть телефон об одну стену, в кровь разбить кулак о другую. Но Кощей шепчет, что этим делу не поможешь, ничем не поможешь; я чуть ли не воя спрашиваю его „почему?“, но Кощей, видимо боясь ранить еще больше, тактично умолкает. И все внутри сжимается, будто то, что занимало там больше всего места, куда-то внезапно пропало, а заполнить такой объем больше нечем и душа становится меньше. И так каждый раз. И судя по всему куски отрываются знатные, а последующие чувства становятся все менее и менее интенсивными».

Писатель… нагнал пафосу и ушел. Впрочем, всего через пару дней мы встретились снова и как оказалось времени на исцеление в этот раз ему тоже потребовалось гораздо меньше, чем в случае с первой влюбленностью.

«Было очень больно», — сказал он мне, очевидно смущаясь из-за нашей прошлой встречи, — «но знаешь, по сравнению с предыдущими двумя влюбленностями, эту я перенес как-то даже слишком легко, и это пугает… похоже все…».

«Ну, ну…”, — неожиданно для себя повторил я неизменную реакцию Андройда на предыдущие истории моего друга, и в ответ на немой вопрос, возникший в глазах писателя, рассказал ему и об Андройде и о том, что тот говорил мне о всех его влюбленностях. И у моего друга не без оснований сложилось впечатление, будто Андройд знает о любви много такого чего не знает он и захотел поговорить с ним лично. А когда мы приехали к нему, задал всего один вопрос:

«Если не как найти и добиться, то хотя бы как подготовиться и не упустить?».

Андройд очевидно понял, о чем идет речь и ответил четко, по пунктам. Он сказал, что свою любовь не надо искать, потому как буфер пользователя слишком мал, чтобы сознательно учесть все требования, ранее заведенные в программу поиска совместимого устройства, нужно просто запустить эту программу и следить за радаром своих чувств. Поэтому и говорят, что «ищешь — не найдешь, а стоит перестать искать — отыщется». Программа сама обратит внимание и чувства на нужного человека, необязательно правильного, но соответствующего существующим критериям. Правильный это человек или неправильный поможет понять только тест совместимости и, если все-таки нет, он же произведет правку критериев.