Дэвид Духовны - Мисс Подземка

Повернула к дому. Солнце исчезло за зданиями повыше. Не успела Эмер сделать и трех шагов, как ее вновь похлопали по плечу. Еще сильнее. Она резко развернулась и выкрикнула:

– Эй! – И вновь никого и ничего. Она крутилась на месте и озиралась – и тут заметила: что-то блестит у нее на плече. Матово-белое, вязкое, комковатое – птичье дерьмо. – Ой, бля, – проговорила она. – Гадость какая.

Осознав, что стереть это она может только голой рукой, Эмер подошла к мусорке – глянуть, не найдется ли там выброшенной салфетки или чего-нибудь подобного, – и тут послышалось карканье. Эмер почудилось, что она узнала голос, – он ей показался именно голосом, а не просто звуком. Глянула вверх – там на перекрестии указателей “92-я улица / Коламбус” сидел ворон. Эмер вышла на середину улицы, где ее чуть не сбила с ног череда велодоставщиков, ехавших не по своей стороне. Велосипедисты, человек восемь, завиляли вокруг напуганной до полусмерти Эмер с невозмутимой уверенностью и точностью цирковых артистов, волосы у Эмер заплескали, но сама она осталась невредимой. У ездоков был вид как у президентского кортежа некоего проголодавшегося сановника. На торцах их пластиковых сумок Эмер удалось прочесть название ресторана, “Царь драконов” [108] Царь драконов (Лун-Ван) – в китайской мифологии глава драконов-лун, повелитель вод; гораздо крупнее других драконов, достигает в длину почти пятисот метров. . Может, стоит пожаловаться их начальству. А может, и не стоит. Нет вреда – нет кары, постановила Эмер.

Черная птица, которая, без сомнения, была Корвусом, вспорхнула, набрала высоту и свернула к востоку. Эмер погналась за ней к парку.

От погони за летевшей над ней птицей у Эмер голова пошла кругом; Корвус ждал ее среди ветвей большого дерева на восточной стороне Западного Центрального парка. Догнав ворона, Эмер увидела, что он прибился к стае других воронов, хотя ей казалось, что она способна выделить его в этом сборище – как родитель близнецов всегда знает, кто есть кто. Вороны выстроились стрелой, Корвус – наконечник, и полетели вглубь парка. Надвигался вечер.

Эмер шла за воронами, как следуют логике сновидения. Продралась сквозь кусты и низкие ветки и оказалась у пруда для лодочных моделей. Там она увидела, как вороны усаживаются на скульптурную группу “Алиса в Стране чудес” на северной стороне. Все страньше и страньше [110] Пер. Н. Демуровой. , подумала Эмер. У основания скульптуры отдыхала пожилая парочка.

Эмер села на скамейку из тех, что овалом опоясывали пруд, и наблюдала, как в темноте возникает все больше старичков. Подобно зомби, они стекались к Алисе и прикасались к бронзовой скульптуре, как к религиозной святыне. Луна нынче вечером светила ярко, угнездилась на высоком потолке натащенных ветром облаков, и возникал почти стробоскопический эффект. Старики сгрудились – в точности как вороны. Эмер попыталась пересчитать их – двадцать, а теперь уже и тридцать. Огляделась по сторонам, какие-то еще люди шли мимо, но это жутковатое сборище у ног Алисы никто, казалось, не замечал.

На плечо Эмер опустилась рука. Напугало до усрачки – уж так Эмер сосредоточилась на происходившем перед ней. К Алисе подошел еще один человек. Эмер узнала заляпанные хлопчатобумажные брюки и шаркающую походку.

– Пап? – окликнула она.

Старик замер спиной к Эмер, а затем повернулся. Так и есть – Джим Ганвейл. Казалось, он погружен в транс. Взгляд у него сместился, словно старик пробовал переключить его с очень дальнего расстояния – с самой вечности – на Эмер. Улыбнулся и коснулся полей воображаемой шляпы.

– Лох-Дерг, – проговорил он, а следом, заметив ее растерянность, добавил: – Красное озеро [111] Название третьего крупнейшего в Ирландии озера Лох-Дерг происходит от одного из имен бога Дагды (Deirgdheirc), означающего “красный глаз”. . – И продолжил ковылять к Алисе.

Эмер поискала взглядом Джинь, но сиделки нигде не было. Интересно, не с ума ли я схожу, подумала Эмер, но как понять, заехали у тебя шарики за ролики или нет? Разве уверенность в том, что ты не псих, не есть некий возможный знак, что на самом деле наоборот? Был у нее в колледже на третьем курсе эпизод, когда ей пришлось провести Рождество в лазарете. Значит ли это, что у нее есть “история психических расстройств”? Это вот так выглядит?

Тот эпизод приключился на почве расставания с парнем – парень оказался неверен Эмер – и не свойственного для Эмер всплеска “четверок”, а значит, эпизод был “ситуативным”, в мире причин и следствий понятным и даже “здоровым”. Тогда это был урок. Исключение, подтверждающее правило. Но когда исключения накапливаются и из них получается новое правило, относительно которого старое делается новым исключением? Вот это недавнее постоянное сновидение, невнятное, неотвязное сожаление, – и срыгивание для вороненка, бля – казались более загадочными и систематическими. Когда он случается, такой миг, – когда весы опускают тебя в Психвилль, ты перестаешь приглядывать за собой и своей чокнутостью и спасаешь пять-шесть котов и енота – для компании своему ручному ворону?

Но чувства у Эмер слишком обострились, они не могли ее подводить. Она ощущала все вокруг, вдыхала запах травы и терпкой стоячей воды в пруду, видела луну и различала на ее поверхности лицо, всегда казавшееся ей ошарашенным, словно луна глядела со своей неспешной орбиты на Землю, как водители притормаживают, когда едут мимо аварии на дороге. Каждая длинная ночь была новой, неспешно развертывавшейся катастрофой.

Может, Эмер было одиноко, а может, слишком многое не сбылось, а может, она чересчур настойчиво искала волшебства, – но чокнутой она не была. Покамест. И видела только что, как ее отец, погрязший в старческом слабоумии, вошел один ночью в парк. Надо хорошенько держать себя в руках.

Пожилая компания бродила возле скульптуры – неловко, трудно, по-стариковски. Эмер услышала, как закаркал и взлетел Корвус. Черная птица направилась на север, стая пристроилась следом. Постепенно, словно древние утята, за ними двинулись и старики. И прилежно, едва ли не с почтением, туда же пошла Эмер.

Компания стариков, слитная масса под летевшей стаей воронов, двигалась с медлительностью исполинской медузы, смутно колыхалась по парку на север. Амебный организм выбрался на Верховую тропу и пополз вверх вдоль мостиков и опасных берегов к Беговой тропе вокруг водохранилища.