Валерий Попов - Сон, похожий на жизнь [Повести и рассказы]

— Иду!

Заглянул в конуру.

— Тетя неважно себя чувствует.

Да простит меня Бог. А насчет правды... Пека в моих мемуарах ее прочтет.

— А вы действительно о книге думали? — улыбнулась она. В фортку дул ветерок, холодил спину.

— Бе... ме... — Я не знал, что ответить. Сказать: «О книге я и не думал»? Лирично. Скажу.

— Нет, конечно, — сказал я лирично. Тем более — цинизм я уже только что проявил. Меня же мой друг сюда привел... сватом. А я оказался кем? Ничего! Сценарий рассудит! — К сожалению, должен идти. — Я поднялся.

Работа не ждет! Срочно записать надо, пока не забыл, как все было. Точнее, как все должно быть. При ней записывать неудобно, тем более — не совсем совпадает, добавлю кое-что.

— Папа приедет лишь послезавтра, — с долей обиды проговорила она.

— Да, да, конечно. — Я направился к выходу. Чуть было не брякнул: «Привет ему!» Когда мысли заняты работой — брякнешь черт-те что!

— Другу своему вы, конечно, скажете, — уже на «вы» усмехнулась она.

Та-ак. Как-то перевернулось все. Стало непонятно уже, кто сверху. Специально, что ли, приманила меня, чтобы Пеку взъярить? Да, роль тупого угла я себе правильно наметил. Так это их, выходит, сценарий? Играют мной?

— Нет, ты мне действительно очень понравился! — взъерошила мне волосы... Лишняя деталь.

Моя роль в сценарии — получать синяки. Единственное, о чем я думал, вползая в каморку: под левый глаз или правый — как больше к лицу? Но Пека был неожиданно тих.

— Ну, не буду тебе мешать, — произнес он кротко и пополз к выходу.

«Где “не буду мешать”? — чуть было вслух не спросил я. — Здесь или там?»

Но неловко, при такой его кроткости, еще и в детали входить.

— Ты куда?

Вот это более правильная форма вопроса.

— На кладбище...

— В каком смысле?

— ...А? — Он находился в тихой задумчивости.

Детали я не стал уточнять — как, например, можно на кладбище попасть, минуя больницу? Главное — желание.

— Ну прощай! — Пека вдруг всхлипнул.

— Я с тобой, — сказал я. Не удержался! Даже точно и не сказать — то ли я холодный виртуоз, то ли, наоборот, идиот дружбы.

— Спасибо тебе! — растроганно Пека произнес. В какой, все же интересно, степени мы будем неразлучны с ним? Вплоть до чего? Разберемся...

По дороге я уже деловито думал: рановато на кладбище-то — слишком короткий сценарий.

— Это же Ваганьково! — радостно вскричал я. Чему обрадовался — непонятно. Моя бодрость — моя беда. Но Пека моей радости не поддержал. Скорбно шел среди роскошных гробниц.

— Вот отсюда она меня и взяла. — Он вдруг всхлипнул. Я невольно огляделся. Отсюда? Раньше он по-другому излагал свое происхождение. Об этой странице своей биографии он еще не говорил.

— Как взяла?

Взгляд мой невольно стал шарить по плитам, боясь встретить фамилию его.

— Ну, когда я в горном еще учился, подрабатывал тут.

— А...

Все оказывается не столь ужасным, как ждешь. Но и веселым такое развитие событий не назовешь.

— Поначалу еще стеснялся к ним заходить. Раз только зашел, после зачисления. Кузьмин познакомил нас. Ну, ничего особенного.

Особенное, видимо, впереди.

— А тут она по-настоящему увидела меня. Перед похоронами деда своего, что портфели мял... здесь.

Мы остановились у монумента. Гранитная глыба неопределенной формы.

— Портфель?

Пека кивком подтвердил мою догадку.

— Дно заравнивал. Ну, предупредили меня — особый заказ. Но я, конечно, не догадывался...

Неужто сердце не подсказало?

— Стою, короче, на дне, грязную воду черпаю... ну — ученик! — Он всхлипнул.

Но теперь-то уже, видимо, мастер? Надо все же как-то его взбодрить.

— Вдруг буквально ангельский голос сверху: «Здравствуйте!» Поднял глаза... Ангел. В небесах парит. «Мы приехали уже. Вам еще долго?»

Новый всхлип! Ну буквально расклеился мой друг.

— Сначала даже не верилось нам, что нашли свое счастье!

Да — счастье в таких местах редко находят. Просто не знаю, как выкручиваться нам со сценарием: могила прямо лейтмотивом идет. Как это вяжется с обещанной рабочей темой — не представляю...

— Ну, церемония, значит... Вожди вокруг стоят... — продолжил он свою могильную сагу.

— Какие вожди?! — рявкнул я, уже не выдерживая.

— Каганович, Молотов, Ворошилов.

Не иначе как из-под земли их вытащили.

— А она глядит на меня.

На вождей, видимо, уже нагляделась.

— А я вот тут стою... весь в грязи.

Вкус у нее, конечно, весьма изысканный.

— Кузьмин, что характерно, едва кивнул.

Ну, что с него возьмешь? Простой человек.

— Там окружение вокруг нее...

Дзержинский, видимо.

— А она — вдруг ко мне!

Снова всхлипнул. Такой плаксивости, честно, от него не ожидал.

— На поминки пригласила меня.

Отличная ситуация для влюбленных.

— «Да я хоть переоденусь...» — бормочу. Вахлак был! Приучила к интеллигентности. Отучила меня нейлоновые рубашки носить. Объяснила, кто носит их.

— Кто?

— Покойники!

С этой темы нам никак не сойти.

— А теперь, значит, сюда возвращаюсь, откуда взяла. Тут мое место!

— Но ты же горняк! — может, хоть это сгодится.

— Горняк везде горняк! — гордо ответил. Хотя где здесь его рабочую гордость применить — я не понял. — И жизнь тут не только кончается... но и зарождается! — философски изрек.

Голова кругом пошла!

— Ты хочешь сказать... тут и привлекательные попадаются?

— Мы и непривлекательных привлекаем, — прохрипел он. Что, интересно, он имеет в виду?

Первая непривлекательная (да еще какая!) явилась вскоре: сидела в домике у ограды, в купах сирени. На стене сияли графики, чертежи. В углу стояла коса, висел саван — все как положено. Хозяйка была иссиня-бледной, словно только из-под земли. При этом явно считала себя красавицей — глазки ее сверкали победно. Острый изогнутый нос ее почти смыкался... чуть было не сказал: с землей. Нет — с подбородком. В оставшуюся щель едва мог влезть бутерброд, что он и делал.

— А, явилша! — с набитым ртом прошепелявила она. Глазки ее ликовали. — Жачем?

— Сама знаешь — зачем! — смело, как настоящий богатырь, ей Пека ответил. Что-то в их интонациях подсказало мне, что если и расставались они, то не на долгие годы. Похоже — он потихоньку тут рыл, обеспечивал экономический тыл.

— Ну, — глазки ее еще ярче загорелись, — поглядим! Не утратил ли ишшо... свое мастерство.

С каким-то двойным смыслом это сказала — но Пека один только смысл взял.

— Мастерство не пропьешь!

— Да я вижу уж.

Что она, интересно, увидела?

— А это кто? — Костлявым пальцем она ткнула в меня.

— Это со мной.

Спасибо, Пека!

— Рада, — проговорила она, хотя взор ее злобой дышал.

Я поклонился до земли.

— Пусть он выйдет! — хищно проговорила она.

— Это мой друг.

По-моему, он уж чрезмерно настаивал на моем присутствии. Я бы пошел.