Валерий Попов - Сон, похожий на жизнь [Повести и рассказы]

Проснулся я от грохота на палубе. Ошарашенно вскочив, выглянул: Никита исполнял на корме дробную чечетку. Да, крепко он за это время продвинулся: мятый, всклокоченный! Ну что ж — на Сенной давно уже стоят «Вяземские казармы» для бродяг, и фиолетоволицые «вяземские кадеты» давно уже облюбовали эти места. Мимикрировал! И как успешно! Я глянул: солнце стояло в зените. Похоже, сегодня будет длинный день.

— Я — свободно плавающий гусь! — заорал Никита, вскинув руки к солнцу.

Да. Хорошо он отметил начавшуюся свободу! А меня не взял. Другие теперь у него друзья. Как раз один такой сидел на ступеньках спуска — видно, Никита решил всегда его иметь под рукой как образец для подражания. Даже для этих мест, я бы сказал, тип слишком колоритный. Какая-то несимметричная голова: левая половина лысая, с какими-то чахлыми кустиками, лицо какое-то синеватое, как утрамбованный снег, глаз тусклый, неживой. Правая сторона почти нормальная, пробиваются даже однобокие усики, надо лбом — ежик, глаз хитрый и наглый. Двуликий Янус какой-то! Одет, впрочем, аналогично: на ногах опорки без шнурков и носков, видна грязная кожа, мятые брючки (тут есть, правда, некоторая асимметрия — к одному колену прилип окурок, к другому — нет), пиджак жеваный, зато под ним сияет фиолетовая, хоть и мятая, но, видимо, шелковая футболка с вышитой на ней надписью: «Шанель № 5». Что ж, ему не откажешь в некоторой изысканности. Достойный образчик выбрал Никита для себя.

Может, нам дать, пока не поздно, задний ход, отменить наше «свободное плавание», снова наглухо «засекретиться» на своем предприятии? А то как-то больно бурно рассекречивание наше пошло.

Но Никиту не остановишь уже. Посмотрел осоловело на меня, уловил, видимо, некоторые сомнения в моих очах, набычился.

— Вот, — на пришельца кивнул, — все нам сделает!

Отрицая какую-либо критику в свой адрес, глянул на меня уже злобно: вот, мол, пока ты тут отдыхал, я столько тут наворотил! Как оказалось — немало. «Что же этот тип для нас сделает?» — тогда я еще не знал этого. Если бы знал!

Подробнее оглядев его, я опять вздрогнул. Руки он держал на коленях, в правой руке висела до блеска потертая матерчатая авоська, между пальцами наколоты буквы — это-то и испугало меня: на одной руке было выколото — КОЛЯ, на другой — ТОЛЯ. Как это понимать? Но Никиту, видать, это не смущало. Пер на рожон.

— Давай! — Он протянул пришельцу руку, и тот прыгнул на борт. Похоже — новая фаза пошла.

— Ну так чего он сделает-то? — Я пытался все же взять ситуацию под контроль.

— Все! — повторил Никита упрямо.

Вблизи гость тоже не слишком выигрышно гляделся. Что — «все»? Он хотя бы для себя «что-то» сделал! Отнюдь не цветущ! Но глядел нагло, особенно правый глаз. Видно, оценивал мою силу и влияние на борту. Оценил невысоко.

— Мы с тобой вроде договаривались, а не с этим? — Он повернулся к Никитушке ликом, ко мне спиной.

Хочет, похоже, нас поссорить? И это удастся ему! Сойти, что ль, на берег? И оставить друга? Нет.

— Лосятину обещал купить! — воскликнул Никита, радуясь, что не совсем еще пропил память, более того — проявил деловую хватку.

Лосятину — это хорошо! Эта зловещая лосятина чуть уже не погубила его.

— Показывай! — произнес Коля-Толя. Раскомандовался тут.

Мы полезли в трюм. Я корячился вместе с ними, взяв всю свою волю в кулак, стараясь не упустить ситуацию из-под контроля. Никитушка оторвал мясо от внутренней обшивки... Клейкий лось! После диссертации не видели его. Выглядит внушительно — вся ляжка почти. Тучей взлетели мухи, в косом солнечном луче..

— Сколько? — произнес Коля-Толя.

— Пятнадцать кило.

— Сколько?

— Тысяча! — смело Никита сказал.

— Годится! — не моргнув глазом, произнес Коля-Толя (моргать он, похоже, мог только одним живым глазом, но и им не моргнул).

Так! Это удача! Не выпускаем его отсюда, пока все не решим!

— Вот и подшипник у нас развалился, на кардане... Не можем плыть, — я вмешался.

Куй железо, пока его нет.

— О подшипнике мы не говорили с тобой! — В полутьме трюма тот глянул нахальным глазом на Никиту. Видно, и Никиту решил подмять!

— Говорили! — упрямо Никита произнес.

Слава богу, соображает, что иногда надо быть и на моей стороне. Точнее, на нашей. Плыть-то нам! Стоянка опасно затянулась.

— Договоримся, — подумав, согласился гость.

Мы вылезли на корму, с наслаждением разогнулись. Что-то во мне есть!

— Ну... так, — я протянул к нему жадные пальцы. — Деньги клади!

— Поглядим еще, сколько подшипник затянет, — увернулся он.

— Так дай же пока за мясо! — настаивал я.

— По мере реализации, — нагло ответил он. Да, наломал Никитушка дров за короткое время!

— Так реализуй скорее! — воскликнул я.

— Скорее только гонорея! — развалившись тут, уже по-хозяйски, развязно произнес он... Но без этого Дерсу Узала в этих джунглях мы пропадем.

— Ладно! Пошли на разведку! — Он ткнул Никитушку в бок, решив пренебрегать мною, а им помыкать.

Во влипли мы! Липкий лось. Никитушка покорно поплелся. Поколебавшись, я тоже спрыгнул. Катер, авось, не уведут. А если и уведут — то бог с ним. Главное — друга спасти, идущего в новых экономических условиях пьяным зигзагом. Ирка меня убьет, если что с ним случится. Пойду.

Сенная в те годы торговала с земли, с кинутых в грязь картонок, именно на них лежал весь товар. Консервы, почему-то в машинном масле, — во всяком случае, обмазанные им снаружи. Стояли бутылки, облепленные опилками. Мраморные магазины, санитарно безупречные, были почему-то пусты. И если кто и поднялся с тех лет в князи, то как раз из грязи. Редкие ларьки над картонками гляделись уже как дворцы. К одной из картонок мы подошли. Пожилой пролетарий распродавал добро родного завода.

— Список, — требовательно сказал наш Вергилий, проводник в этом аду. Продавец протянул картонку цен и наименований... Цены столько с тех пор скакали, что я их забыл, но перечень товара поразил меня своим благозвучием — помню его до сих пор: шланги армированные гофрированные, паста уплотнительная, ключ фильтра, трубозажим, диск обрезной по камню, по металлу, пистолет герметика, бабочки полудюймовые папа-мама, футорка хромированная, водорозетка, уголок-хром, заглушка, муфта, хомуты.

— Подшипники дай! — потребовал наш друг вторую картонку. Список подшипников тут я не привожу.

— Дорого! — жестко произнес Коля-Толя, возвращая реестр.

Никита безвольно дернулся, глянул на меня — почему дорого, ведь мы же вроде платим нашим мясом? Наш новый диктатор повел нас через грязь.

— Так! Обложили! — произнес он, кивнув на довольно трухлявый ларек на подходе к станции метро «Сенная площадь».

— Кто обложил? — покорно спросил Никита.