Наталья Галкина - Квартирная развеска

Под вой двух сирен, перемежающийся тиканьем, маленькие киберы снова ринулись за сенокосилкою, а сенбернар отправился в дом.

Речь держал хозяин.

— Отопление у меня центральное, — говорил он, — котел снизу; отапливаю релятивистскими брикетами. Сегодня затопил — зимой тепло.

— Последними словами техники оснащены, — сказал Перси Китс.

— Вы как-то интересно дверь открывали, — сказала Николетта, — без ключа.

Изобретатель оживился.

— Замки новейшей конструкции! — воскликнул он. — Вон на той двери замок открывается при помощи отпечатков пальцев. Реле. Электроника. Открыть могу только я. Отпечатки пальцев не повторяются. А вон в той комнате замок настроен на взгляд. Цвет глаз. Расстояние между зрачками. В нужном ритме необходимо подмигивать. Собираюсь отрабатывать конструкцию с программой на запах.

— Да ну? — сказал сенбернар.

— Запах будет какой-нибудь особый, — мечтательно сказал инженер, — например, бензин; или тухлое яйцо, можно натаскать на духи...

— Мерзость, однако, — сказал сенбернар.

— Здорово, — сказал Джеймс.

— А дверь-то высадить всё равно в наших силах, — сказал Джойс.

— Всюду капканы, — сказал хозяин.

На стене вспыхнул огромный экран видеотелефона, и узколицый человек с волосами до плеч устало произнес:

— Женя, не морочь им голову своими изобретениями. Они меня ищут. Всех приветствую. Дам и собак особо.

— Вы телепат? — спросила Николетта.

— Вообще-то я телепатолог. Я изучаю патологию в телепатии.

— Вы экстрасенс? — спросил сенбернар.

— Я ультрасенсор, — отвечал абонент.

— Вы пришелец? — спросил Окассен.

— Я ушлец, — с достоинством отвечал тот. — Выходец из лучшего мира.

Николетта, как заводная, тут же упала в обморок. Телепатолог досадливо поморщился и пока Николетту приводили в чувство (лучше всего это удалось Окассену), проинструктировал изобретателя, как путешественникам до него добраться. В заключение он произнес

— Не жмоться, Женя, дай им новую амфибию на толерантных парах. Я тебе ее сам верну.

Что и было сделано.

— А в каком это смысле вы — выходец из лучшего мира? — спросил Джеймс.

— А почему вы — ушлец? — спросил Джойс.

— Ушел я из своего мира в ваш, — сказал ушлец, — ушел навеки. Мой-то мир, из которого я вышел, — лучший. Миры есть лучшие и худшие. Отличаются по структуре, уровню развития, климатическим условиям, флоре и фауне; в райских, скажем, мирах летают раечки, а в адских — адочки.

— А есть такие миры, что лучше лучшего? — спросил Джеймс.

— А есть такие, что хуже худшего? — спросил Джойс.

— Само собой, — сказал ушлец. — Мой был вот как раз лучше не бывает; а ваш, извините, вот именно гаже не придумаешь.

— Интересное кино, — сказал Окассен, — что же тебя, милый, сюда занесло? Чем тебе там не понравилась?

— Прошу бури, — загадочно произнес ушлец, — не от счастия бегу, не счастия и ищу.

— Это что-то поэтическое? — спросила Николетта.

— Это по философской части, — сказал ушлец.

— По философской части у нас старый Дизи, — сказал Джойс.

Джеймс промолчал.

— Сейчас Василия вашего поищем, — сказал телепатолог, выкладывая на стол карты, блюдечко, стакан с водой, обручальное кольцо и наушники с антенной.

Наушники он надел, карты взял в руки, кольцо бросил в стакан с водой, а всем присутствующим велел положить указательные пальцы на блюдечко и сидеть тихо.

Вода в стакане пузырилась, телепатолог ястребиным оком глядел в кольцо, блюдечко, как волчок, сновало по буквам алфавита, написанного на столе красной, белой и черной краской. «Магия, — объяснил до начала сеанса ушлец, — бывает черная, белая и красная».

Присутствующие по буквам произносили получающееся слово и произнесли наконец: МЫМРИКИ.

Телепатолог устало снял наушники.

— Помех много, — сказал он. — У мымриков ваш Василий в одном из перпендикулярных миров. Живой и здоровый.

— Разве бывают перпендикулярные миры? — спросил Джеймс.

Джойс промолчал.

— Миры бывают параллельные, перпендикулярные, прецедентные и конгруэнтные, — сказал ушлец. — Труднее всего выбраться из конгруэнтных.

— А какие бывают мымрики? — спросил Перси Китс.

— Мымрики бывают вооруженные до зубов, вооруженные по уши, вооруженные выше головы и якобы безоружные. Спрашивайте, спрашивайте, не стесняйтесь, что еще кого интересует.

— Будем ли мы навсегда вместе с Окассеном? — вдруг ляпнула Николетта.

Ушлец поправил седые кудри, внимательно поглядел на Окассена и сказал:

— Само собой.

Перси Китс спросил:

— Что вы можете сказать о Белозубой Конфетке?

— Ну, как же, — сказал ушлец, — у Белозубой Конфетки на ляжке родинка.

— Отвал, — сказал Перси. — Улет, — сказал Перси. — Абзац! — сказал Перси. — Молоток ты, отец, — сказал Перси Китс.

Телепатолог поведал преследователям, что попасть в перпендикулярный мир куда труднее, чем в параллельный. В параллельные миры обычно проходят при помощи медиума, то есть проводника: скажем, влюбленной параллеломирянки или воспылавшего дружескими чувствами парамирянина. Что касается миров перпендикулярных, не обладающих ни малейшим сходством с парамирами, антимирами, метамирами и полимирами, то в них можно не столько войти, сколько ввалиться, и способствует тому, как водится, ситуация не нелепая даже, а прямо-таки идиотская, абсурдная в некотором роде. Иногда в перпендикулярный мир проваливались актеры театра абсурда во время действия пьесы. Случаются непреднамеренные проскоки и во время карнавалов или политических акций.

В целях облегчения перехода пограничной точки ушлец порекомендовал путешественникам переодеться и загримироваться. Николетту переодели Окассеном, а Окассена — Николеттою; Перси Китса превратили в Аполлона, — при этом более всего раздражала его кифара, которую называл он «проклятой бандурою», и завитый парик.

— Ну и видок, — сказал Перси, поглядев на себя в зеркало, — с голым задом и в кудряшках.

Джойс нарядился в костюм бешеного огурца и периодически кричал, что в нем бродят соки, зреют семечки и шевелятся усики. А Джеймс оделся радиоприемником и время от времени передавал последние известия. Сенбернар ограничился красными клипсами и висящей на шее, подобно амулету, вставной челюстью.

В таком неузнаваемом обличье и пустились они в путь, уповая.

В то самое время Василий сидел в кандалах на земляном полу, охраняемый четырьмя мымриками: тремя явно вооруженными и одним якобы безоружным. Мужественное лицо Василия осунулось. Он гордо посмотрел на охранников и спросил:

— По какому праву, граждане начальники, вы меня сюда приволокли?