Тамара Стоун - Если бы мы знали

– Ты в порядке, моя хорошая? – прошептала она и протянула мне салфетку. – Я не смогу наложить тебе макияж, если ты будешь плакать.

Меня это не волновало. Это было неважно. Я не могла остановиться.

– Ваш выход через три минуты, – прозвучал чей-то голос у меня за спиной.

– Я пойду один, – сразу ответил Люк.

Он поднялся и вышел из комнаты. В следующий раз я увидела его уже на экране. Он сидел на диване, а темноволосый журналист Адам занимал стул напротив. Люк даже не взглянул на пустое место рядом с собой, где полагалось сидеть мне.

Люк размахивал руками больше обычного, но в остальном его история ничем не отличалась от той, что он рассказывал до этого. А потом Адам подался вперед и задал ему последний вопрос:

– Скажи, Люк – ты теперь веришь в рай?

И тут он словно с цепи сорвался.

– Что бы я знал! – со смехом воскликнул он. – Да кто что вообще знает? Вы не знаете. Я не знаю. Я счастлив, что выжил, вот и все. Я всегда жил настоящим, а теперь уж тем более. Мир кажется другим. Краски ярче, еда вкуснее, воздух чище – даже в Лос-Анджелесе. – Он говорил быстро, словно после кофе догнался шоколадным батончиком и все это залил энергетическим напитком. – Я влюблен в потрясающую девчонку по имени Эмори, и всего через четыре месяца мы с ней поступим в разные вузы и разъедемся, так что я собираюсь вернуться сегодня вечером домой, выспаться и с завтрашнего утра наслаждаться каждым проведенным с ней мгновением, потому что как знать, когда наши отношения закончатся? Я больше не боюсь будущего. Да и на самом деле не важно, что будет с нами дальше. Главное, что я есть, здесь и сейчас, и я очень этому рад.

Адам поднял руку, и Люк пожал ее.

Поездка домой прошла кошмарно. Люк практически не разговаривал. Когда мы остановились у «Завета», он припарковал машину и сказал, не смотря на меня и вперив взгляд в лобовое стекло:

– Передай своему папе, что сегодня я не приду. Я и так достаточно ему помог.

День 301-й, осталось 136

Уже в костюме и в макияже, стоя посреди сцены под софитами, я чувствовала себя другим человеком. Я и была другим человеком. Я перевоплотилась в Эмили Вебб, и все шло прекрасно.

Когда начался второй акт, в круг света вышла Шарлотта. Она уверенно стояла в центре сцены и безупречно выдавала свои реплики.

– Джордж и Эмили покажут вам один разговор, благодаря которому впервые осознали, что, как говорится, они созданы друг для друга. Однако прежде всего я попрошу вас постараться вспомнить свою молодость. Особенно то время, когда вы влюбились впервые; когда вы походили на лунатиков. Пожалуй, вы и были слегка безумны. Прошу вас, вспомните эти далекие дни!

Пока не приглушили свет, я успела окинуть взглядом зал и увидела маму – она сидела в первом ряду и отчаянно махала мне. Рядом с ней Кусок Дерьма таращился в программку. Мистер и миссис Калетти занимали места рядом с ним, потом шло кресло Эддисон и… Я заметила Люка и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Я уставилась на него, не в силах поверить, что мне это не снится. Все-таки он пришел. Он выбрал меня, а не их.

– Привет, – прошептала я одними губами.

– Привет, – беззвучно произнес он.

Зал окутала тьма, и на сцене зажглись огни. Их яркий, теплый свет осветил меня и Тайлера. Я тут же настроилась на игру.

– Эмили, почему ты на меня сердишься? – спросил Тайлер.

– Я вовсе не сержусь.

– В последнее время ты ведешь себя как-то странно.

Реплики возникали в голове одна за другой, ноги сами несли меня к нужным пометкам, и мне даже не приходилось ни о чем думать. Когда мы добрались до последней сцены, я была полна энтузиазма и готовности произнести финальный монолог.

Кто-то передал мне салфетку промокнуть пот с лица. Еще кто-то протянул бутылку с водой, и я опустошила ее залпом. Я неспешно и размеренно дышала через нос, когда передо мной села мисс Мартин и взяла меня за руки.

– Пора. Не забывай: ты прощаешься с тем, что для тебя важнее всего на свете. Ты призываешь зрителей подумать о том, что наиболее ценно для них . Закрой глаза. – Я подчинилась. – Вспомни те три вещи, которые ты написала на репетиции. С чем ты попрощалась бы, покидая этот мир?

Я подумала про Ханну и нашу лужайку. Мамин голос. Эту сцену.

– Готова? – спросила она.

Я протянула ей пустую бутылку и кивнула:

– Да!

Она отошла в сторону, и занавес поднялся.

Я взглянула на собрание горюющих на кладбище и, как только мне дали знак, вышла на сцену и медленно подошла к своей пометке.

– Прощайте! – Я наморщила лоб, готовясь выжимать из себя фальшивые слезы. – Прощай, мир. Прощай, Гроверс-Корнерс… Прощайте, мама и папа. Прощай, тиканье часов… Прощайте, мамины подсолнухи. Еда и кофе. Свежевыглаженные платья и горячие ванны… Сон и пробуждение.

Как только я произнесла эти слова, меня накрыло озарение. Внезапно я поняла суть пьесы. Тайлер пытался объяснить ее мне тогда, на платформе, но я не смогла ею проникнуться. Теперь же мне все стало ясно.

Какая разница, что с нами произойдет, когда закончится наше время на земле? Главное – быть здесь, вбирать в себя дыхание жизни, выжимать из нее каждую каплю. Ценить приятные мелочи, чизкейк с шоколадными каплями, рождественские украшения, лужайки, лучших друзей. Сон и пробуждение.

Я опустила веки и почувствовала тепло софитов на коже.

По щеке стекла слеза. Искренняя.

Я открыла глаза и посмотрела на зрителей.

– О, Земля, ты слишком прекрасна, и мы не в силах это осознать!

За первой слезой последовали и вторая, и третья, но я не стала их вытирать. Я посмотрела на Люка и произнесла последнюю фразу, обращаясь только к нему:

– Есть ли люди, которые живут и замечают жизнь, каждую ее минуту?

В церковном зале, как и ожидалось, царил организованный хаос. Папа стоял на сцене и спокойно раздавал задания, и каждый занимался своим делом: кто-то раскладывал по сиденьям программки, кто-то накрывал скатертью стол для пожертвований, кто-то доставал напитки. За сценой проверяли работу освещения и проек-тора.

Алисса, Логан и Джек стояли на сцене и помогали друг другу прикрепить нагрудные микрофоны.

– Ну как? – спросила Алисса, поднимая взгляд на будку звукозаписи. Должно быть, Аарон ответил прямо ей в ухо, потому что она широко ему улыбнулась и показала большой палец. Потом она увидела меня, сбежала вниз по ступенькам и бросилась мне на шею. – Я так рада, что ты вернулась! Пойдем, надо немножко порепетировать.

– Подожди, мне надо кое-что сказать папе. – Я взяла Алиссу за руку и повела за собой в качестве защитника и группы поддержки. Папа увидел, что я к нему иду, и пошел мне навстречу.

– Люк сегодня не приедет, – сказала я.