Тамара Стоун - Если бы мы знали

Да, заманчиво. Хорошо бы так оно и было.

Мама вышла из комнаты и вернулась со своей увесистой папкой. Уложила ее на тумбочку, раскрыла и вынула первый листок.

– Так, если верить журналу, у нас все идет замечательно. Приглашения мы отправили, еще две примерки платья запланировали. Твое сейчас подшивают. – Она шла по списку и ставила галочки, а я старалась ее не слушать. – За банкет оплату внесли, торт заказали. А, Эмори… Совсем забыла тебе сказать! Помнишь, Дэвид все говорил, что музыка – это сюрприз?

Когда я услышала, как она произносит его имя, лопатка задрожала у меня в руках.

– Так вот… кажется, я его раскусила! – Она прислонилась к тумбочке. – Эта группа играла на рождественском корпоративе, который устроила в прошлом году его компания, и мы тогда танцевали всю ночь. Он все напоминает мне про тот вечер и рассказывает, как ему понравились их песни…

Держи себя в руках. Не отклоняйся от сценария.

– И я подозреваю, что он нашел способ пригласить эту группу к нам на свадьбу…

– Да, возможно.

– Наверняка заплатил им целое состояние! – Она отпила немного вина и вздохнула. – Какой же он чудесный!

Лопатка чуть не выскользнула у меня из рук, а на лбу проступили капельки пота. Я больше не могла это выдерживать. Я больше не желала слышать ни слова о Куске Дерьма, подготовке к свадьбе, музыкальным группах, приглашениях.

– Ничего подобного, – прошептала я, но мама меня не расслышала.

– Что? – переспросила она.

– Ничего подобного! – выкрикнула я и швырнула лопатку в ковшик с такой силой, что соус брызнул во все стороны, заляпав все тумбочки и стену.

Мама отставила бокал и уперла руки в бока.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я молчала. В голову никак не шло первое слово следующей реплики. Я растерянно замерла, пытаясь вспомнить начало своего «спектакля». Мама смотрела на меня недоуменно и, пожалуй, даже немного раздраженно, а я смотрела на нее в немой мольбе прочесть мои мысли, чтобы мне не пришлось ничего говорить вслух.

Выражение ее лица медленно изменилось, а в глазах, похоже, блеснула паника, словно она уже догадалась, в чем дело.

– Ты в порядке? – осторожно спросила мама.

Я кивнула.

– Да, в порядке.

А ведь и правда. Я в порядке. Ничего страшного не произошло. Да, вся эта история с Дэвидом вышла странная и неловкая, но она закончилась . Я. Была. В порядке. Так почему же я вообще завела этот разговор?

Но мама не собиралась заканчивать. Она шагнула ко мне и взяла за руки, молчаливо призывая меня продолжить.

В сознании всплыла первая реплика. Она совершенно не вписывалась в контекст, но я так обрадовалась, что наконец ее вспомнила, что тут же выпалила:

– Я просматривала почту.

– Почту? О чем ты?

– Ты уехала в зал. По телевизору передавали футбольный матч, а я просматривала почту. Я даже не услышала, как он подошел ко мне со спины.

Не прошло и минуты, а я уже сбилась и отошла от сценария. Теперь я не представляла, что скажу дальше и что говорю сейчас. Слова сыпались как бы сами собой.

– Он твой парень. Я видела в нем твоего парня. Своего будущего отчима. И я думала, что он относится ко мне просто как к твоей дочери.

Мама побледнела.

– Что он сделал?

Мне захотелось вырваться и выбежать из дома. Ханна обещала, что будет рядом. Люк приехал бы сразу, как только я написала бы ему сообщение.

– Что он сделал, Эмори? – повторила мама, сильнее сжимая мою руку.

Я показала на кухонный стол.

– Это было в прошлом году… перед Рождеством. Тебя не было дома. Он подошел ко мне сзади… и прижал к столу… и он… он… – Мой голос дрожал так сильно, что я не могла закончить фразу.

Я заставила себя выдержать паузу и перевести дыхание, как иногда поступала на сцене, чтобы успокоиться.

– Он сказал, что я должна думать над тем, как одеваюсь, когда он дома. И что он не может отвечать за то, что со мной сделает.

Мама накрыла рот ладонью, из ее глаз потекли крупные слезы.

– Он попытался меня поцеловать. А потом…

– Он тебя трогал? – перебила меня мама.

Теперь ее голос тоже дрожал. Я даже обрадовалась ее вопросу, потому что мне не пришлось заговаривать об этом первой.

– Да.

– Где?

– А ты как думаешь?

Мама отошла на другой конец кухни, схватившись за голову, а потом вернулась ко мне.

– А что случилось потом?

– Ничего. Я убежала к себе в комнату, и на этом все закончилось. Он не пытался меня преследовать. И после того случая ничего не предпринимал. Так что… Ничего страшного.

– Ничего страшного?!

По маминому лицу стекал макияж.

– Правда. Я даже не хотела тебе рассказывать. Все обошлось, я в порядке, все позади. – Я приобняла ее за плечи. – Ты сейчас так счастлива, а я не хочу, чтобы ты снова грустила… – Мама побледнела как полотно, и я пожалела, что вообще завела этот разговор. – Забудь, мам. Пожалуйста.

Она развернулась и побежала в ванную комнату. Я слышала, как ее тошнит. Потом она смыла воду и включила кран.

Ее долго не было, а когда она наконец вернулась на кухню, глаза у нее были красные и опухшие, а волосы заколоты на затылке. Выглядела она кошмарно, а я чувствовала себя и того хуже.

– Извини, я не могла спокойно это слушать, – сказала она.

– Все в порядке. Слушай, я не собиралась тебе ничего говорить, просто решила, что нечестно об этом умалчивать. Теперь ты все знаешь, и мы можем закрыть тему. В августе я уеду, а ты, как и хотела, переберешься в квартиру Дэвида, и мы сделаем вид, будто ничего и не было, хорошо? И больше не станем это обсуждать. Просто я подумала, что ты должна знать, вот и все.

Мама притянула меня к себе, и я вдохнула ее запах, такой родной и надежный. Потом она отстранилась и взяла мое лицо в руки.

– Я люблю тебя больше всего на свете. Ты же это знаешь, правда?

Я кивнула.

– Больше всего на свете, – с нажимом повторила она.

Долгое время она молчала, словно размышляя, что сказать дальше. Ее нижняя губа задрожала, и мама ее закусила.

– Хорошо, что ты мне рассказала.

Я снова кивнула.

– Ты поступила правильно.

– Да? – с сомнением спросила я.

– Да, – ответила она, но вид у нее был совершенно разбитый. – Мне надо побыть одной. Ты не против?

Я опять кивнула, потому что не знала, что еще делать.

Мама ушла к себе в комнату и закрыла дверь.

Я сидела на верхней ступеньке у входа на террасу за домом. Я провела там не меньше получаса. Здесь я чувствовала себя ближе к Эмори. Но на ее краю лужайки стояла тишина. Может, она передумала рассказывать маме?

За мной открылась и закрылась дверь-ширма. Я не пошевелилась.

– Привет. Почему ты здесь сидишь? – спросил папа.

– Думаю.

– О чем?

Он сел рядом со мной.

– Обо всем, – сказала я. – В основном о тебе.