Тамара Стоун - Если бы мы знали

После долгой паузы на экране появились три точки, и я поняла, что сейчас придет ответ.

Люк: Вот теперь ты похожа на ее лучшую подругу.

День 302-й, осталось 135

Когда я проснулась на следующее утро, то с удивлением обнаружила, что лежу в кровати Люка и в его одежде. Лучи солнца проглядывали между занавесок. Ясно было, что время раннее.

Я перевернулась на другой бок. Люк еще спал, так что я подремала немножко. А когда снова открыла глаза, он пошевелился и моргнул. И сонно улыбнулся, увидев меня.

– Доброе утро. – Он погладил мою щеку.

– Как же долго я ждала, что ты это скажешь!

– Немного не так мы себе это представляли, а?

– Да, пожалуй.

Он меня поцеловал, и я не хотела, чтобы этот поцелуй кончался, потому что не готова была вставать с постели и возвращаться в реальность.

– Твоя мама знает, что ты здесь. Я ей сказал вчера вечером. Почему, не объяснил и не сказал, что случилось, но она все поняла. Мне кажется, тебе стоит с ней поговорить.

Я зажмурилась. У меня не было на это сил. Пока что.

– Подумай над этим, ладно? – Он нежно меня поцеловал и прошептал: – Подожди секунду, я сейчас вернусь.

Он вылез из-под одеяла, и я обратила внимание, что на нем вчерашняя одежда. Люк поднялся и направился к своему письменному столу. Он достал из ящика стола ярко-синий конверт и протянул мне.

– Я написал это письмо в тот день, когда получил ту злополучную травму. Мне все хотелось отдать его тебе, но… Время было неподходящее.

Люк забрался обратно в кровать и просунул руку под мою шею.

Я открыла конверт и прочла письмо про себя. На строчке « Люблю твою привычку теребить волосы, когда ты волнуешься » я улыбнулась, а на « люблю, когда ты смотришь на меня так, будто для тебя нет никого важнее » буквально растаяла. И посмеялась над его постскриптумом: « Извини. Для дня 281-го получилось длинновато. Можешь перефразировать ».

– Я написал обо всем, что мне в тебе нравится, – сказал Люк. – До несчастного случая я представлял, как подарю тебе это письмо и ты в ответ перечислишь все то, за что ты меня любишь. Но после того дня все изменилось. Я не мог представить, что ты скажешь.

– Люк…

– Вчера перед сном ты сказала, что не хочешь показывать мне свои недостатки… свои слабости. Так вот, про меня можно сказать то же самое. У меня в сознании происходит черт-те что. На животе громадный, омерзительный шрам. Мне снятся жуткие кошмары. Я то и дело просыпаюсь в поту, весь трясусь, и у меня такое чувство, будто я опять умираю. Я изменился. Знаю, тебе хочется, чтобы это было временно, но нет – я стал другим.

– Ничего страшного, – сказала я.

– Как так «ничего»? – Он нахмурился. – Я больше не знаю, кто я.

– Ты все еще ты.

Он обвил руками мою талию, а я зарылась носом ему в шею, и наши ноги переплелись. Довольно долго мы лежали неподвижно, прижимаясь друг к другу. Когда Люк меня поцеловал, мы не стали закрывать глаз. Мне казалось, будто я вижу его насквозь, даже его душу, и могла с уверенностью сказать, что люблю его таким.

– Мне тебя не хватало, – сказал Люк, и мы снова поцеловались. Я закрыла глаза и стала обращать внимание на мелочи – его вкус на моем языке, его руки в моих волосах, его грудь, которая вздымалась и опускалась одновременно с моей. В голове у меня была лишь одна мысль: как же сильно я его люблю. Старого Люка. Нового Люка. Неважно.

Я осторожно забралась на него сверху и села ему на бедра, убедившись, что ему не больно. Он заверил меня, что все в порядке. Я сняла толстовку через голову и почувствовала, как он положил ладони мне на талию. Я начала расстегивать его рубашку.

После четвертой пуговицы стало видно его шрам – он начинался прямо под ребрами, и я наклонилась его поцеловать. Я расстегнула следующую пуговицу и снова его поцеловала. А когда дошла до последней, распахнула рубашку и стала покрывать торс Люка нежными поцелуями, снизу вверх, до самого подбородка.

– Я люблю тебя целовать, – сказала я. – И люблю, как легко ты меня смешишь. Люблю, когда называешь меня «Эм». Люблю твой мятный вкус. Люблю ходить в твоей куртке. Люблю с тобой разговаривать, когда мы близко-близко, вот как сейчас. – Он рассмеялся. – Люблю то, как ты думаешь. Люблю в тебе то, как ты отнесся к тому, что с тобой случилось, как ты стараешься в этом разобраться и стремишься рассказывать об этом другим, чтобы подарить им надежду. – Я приблизила свои губы к его лицу. – Сейчас я люблю тебя даже больше, чем две недели назад, а это что-то да значит.

Я расстегнула его джинсы, стянула их и бросила на пол. Он помог мне снять пижамные штаны и тоже откинул их в сторону. Я расстегнула лифчик и его тоже бросила рядом с кроватью. Хихикая и путаясь в простынях, мы стянули с себя носки и нижнее белье.

Наконец мы снова юркнули под теплое одеяло и прижались друг к другу. Из окна на нас светило солнце, и ничто нас не разделяло. Внутри я сгорала от желания, но старалась держать себя в руках, потому что не хотела забыть это утро – как и все ночи, которые мы провели вместе. Люк перекатился на край кровати и потянулся за презервативом, спрятанным под матрасом, а я тем временем гладила его по спине, наслаждаясь прикосновениями к его мягкой коже.

Он притянул меня к себе. Я провела губами по его шее, щеке, губам, а его пальцы скользнули по моему позвоночнику и остановились на бедрах. Так мы целовались, касались и дразнили друг друга, пока наше терпение не лопнуло. И когда он был внутри, я опять сказала ему, что люблю его, и хотя мы уже тысячу раз признавались друг другу в любви, я с трудом произнесла эти слова, потому что сейчас они шли от самого сердца. Мне не хотелось думать о том, что однажды мы расстанемся. До этого было еще далеко. А сейчас мы были вместе. В одной комнате. Мы проснулись в одной кровати. Мы открыли друг другу все свои тайны и показали все свои слабости.

Я закрыла глаза и растворилась в нем, утешая себя мыслью, что мы всегда будем вместе.

Я не знала, на какой фразе остановиться. Выбор был слишком велик. Поэтому я решила не мудрить и написала:

«День 302: Доброе утро»

Все субботнее утро я валялась в постели, дремала и смотрела фильмы на ноутбуке.

Время от времени я вставала и подходила к окну. Через какое-то время исчезла машина Дэвида. Чуть позже пропал и фургончик мамы Эмори.

Сама Эмори так и не появилась.

Где-то после двух часов на подъездной дорожке наконец появилась «Джетта» Люка. Я увидела, как он целует Эмори на прощание и уезжает. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула, вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Я подождала.

И еще немного.

Я ждала, пока у меня не осталось сил больше ждать, а потом потянулась за телефоном.