Михаил Енотов - Обыкновенный русский роман

Итак, одна рулетка определила игрока для следующей. Кромешник подошел к Мартыну и взял у него револьвер. Барабан сделал N-ое число оборотов, и вот уже дуло уставилось «дичи» в лоб.

Я смотрел за рукой, держащей револьвер, в страшном напряжении. Меня вдруг охватило темное, жестокое желание — услышать выстрел и увидеть падение тела, сраженного пулей. Не оттого, что я так ненавидел этого жалкого болтуна, этого кота Баюна из зомбо-ящика, а оттого, что смерть его развеяла бы мои сомнения насчет лжи Игоря.

Но вот в сыром древесном мраке едва слышно раздался щелчок. Сначала я даже не поверил, но курок был спущен — боек ударил в пустоту. «Дичь» осталась сидеть неподвижно. Стрелок опустил руку, вернул револьвер Мартыну и занял свое место на «циферблате».

— На этот раз тебе повезло, — обратился Мартын к выжившему, который был уже не телеведущим и даже вообще не мужчиной, а новорожденным младенцем. — В барабане только один патрон. В другой раз их будет шесть. И если ты не прекратишь чесать языком с экрана, другой раз тебе обеспечен.

Я знал, что Мартын произносит этот заранее заготовленный текст, но не слышал его. Все мое внимание было приковано к револьверу, я приближался к нему и вот уже сжимал его в руке. Мартын смотрел на меня в полном недоумении. Разорванный круг кромешников всколыхнулся. Игорь направился ко мне, но успел сделать всего пару шагов — револьвер уже вновь был наставлен на «дичь», и мой палец принялся отмерял щелчок за щелчком.

— Псих, что ты делаешь?! — не сдержался Игорь. Подскочив ко мне, он выхватил револьвер и оттолкнул меня в сторону. Но было уже поздно — я прокрутил весь барабан, а патрон так и не вылетел.

— Вы видели? — кричал я, невесело усмехаясь. — Это игрушка! Муляж! Никаких убийств никогда не было! Позорный спектакль! Вы скоморошники! Мы все скоморошники!

Среди парней началось волнение. Но дальше дело приняло совсем неожиданный оборот. Со стороны дороги, оставшейся далеко позади, между деревьев замелькали фонари. Попадая в их свет, из темноты прорывались фигуры в униформе с оружием. Мы бросились бежать.

— Врассыпную! — крикнул Игорь, и мы рассредоточились.

Вскоре я уже не видел рядом никого из товарищей. Еще со времен футбольной юности я знал, что «дыхалка» у меня ни к черту — играть в полузащите я так и не смог, — поэтому надо было максимально эффективно использовать ту пару минут, в течение которых мне удалось бы держать высокую скорость. Я бежал, направляя все усилия мышц, разума и воли на простые движения, которым люди учатся уже на первом году жизни. Когда я наконец решился обернуться, то увидел вдалеке несколько фонарей, словно светящиеся глазища черного многоногого паука. Этот паук не отставал.

Неожиданно впереди показалась проезжая часть. Выходит, я добежал до той же дороги, по которой мы сюда и приехали. Меня это обескуражило — я рассчитывал бежать, пока ищейки не потеряют мой след, а потом отсидеться в лесу и уже к утру выбираться. Но с каждым шагом лес передо мной становился реже, и я не понимал, что делать при попадании на открытую местность.

На мое счастье, у дороги стояла фура — наверное, дальнобойщик решил остановиться и вздремнуть. Я залез под машину и, прицепившись за детали подвески, прижался ко дну кузова. На асфальте возле фуры запрыгали хищные «солнечные зайчики». Ищейки покружили рядом, но так и не догадались посветить под машину и вскоре вернулись обратно в лес. Я слышал их удаляющиеся голоса — один из них даже показался мне знакомым. Но выглядывать было слишком опасно. Я решил держаться за подвеску до тех пор, пока не онемеют мышцы, и только потом слез и вышел из своего укрытия.

Осмотрелся: вдалеке сгрудились пятиэтажки — какой-то поселок. Добраться туда окольными путями, дождаться открытия первых магазинов, купить новой одежды, а кромешную снять и выбросить, после чего ехать в город и… О том, что делать дальше, думать не хотелось. Да и вообще, это не имело смысла, ведь в любую минуту меня могли повязать и бросить в застенок.

Раньше мы питали себя иллюзией, что в переломный момент власть заметит нас и призовет на спасение, но вот власть заметила нас, и теперь мы сами были вынуждены от нее спасаться. В России много парадоксов, но главный, пожалуй, состоит в том, что чем сильнее любишь ее, тем чаще ненавидишь.

Я знал, что совершаю глупость, когда после облавы в лесу возвращался к себе на квартиру. Ведь если кто-то из пойманных кромешников раскололся на допросе, то дома меня уже ждала еще одна облава. Но я должен был это выяснить. Да и зачем нужна свобода в мире, где тебя предают ближайшие соратники? В таком мире остается только уединиться и возделывать свою душу молитвой, а тюрьма — вполне подходящее для этого место.

Однако в квартире все было как прежде. Я провел там день и даже рискнул переночевать, потом решил остаться еще на день и еще на ночь, ну а потом и вовсе перестал беспокоиться. Только отключил интернет, поменял сим-карту на телефоне и старался лишний раз не выходить из дома.

Связаться с кем-то из кромешников я, разумеется, не пытался. О судьбе некоторых из них узнал из телевизора — там рассказали о поимке банды, занимавшейся похищением людей — детали, по просьбам жертв, не раскрывались, но пойманных «террористов», конечно же, показали, и я увидел на экране Мартына с еще несколькими товарищами. Теперь их ждал суд по статье «похищение человека с применением оружия, совершенное организованной группой лиц по предварительному сговору». До двенадцати лет тюрьмы.

В том же репортаже упомянули, что похитители угрожали жертвам револьвером начала ХХ века, причем небоеспособным. Как выяснилось, револьвер был настоящим, а патрон, хотя и был холостым, все равно мог убить человека с близкого расстояния, поэтому Игорь просто вывел из строя механизм подачи патрона в дуло. До чего же все-таки нелепо мы выглядели со стороны: группа молодых парней, ранее не судимых, образованных, трудоустроенных, похищает людей и даже не требует выкуп, а просто вывозит пленников в лес и пугает антикварным оружием. «Да уж, — подумал я, — не хватает только кафтанов и респираторов». Я хотел переключить канал, но тут в кадре появился один из участников героической спецоперации по освобождению светоча русской ин-теле-генции, и я с изумлением узнал в тупорылом полицейском того самого мужика, который пялился на меня во время литургии, а потом курил возле храма.

Теперь история нашего краха становилась совсем ясной. После моей исповеди отец Димитрий решил обратиться в полицию — именно поэтому он в последний момент окрикнул меня и пообещал причастить — ему нужно было, чтобы я пришел в храм еще раз. Так, тайна исповеди была нарушена, а иудино целование произошло прямо во время Божественной литургии. После этого за мной, а потом и за всеми нами установилась слежка, которая продолжалась, очевидно, до самого леса (благо, домой после службы я уже не возвращался, иначе бы мой адрес стал известен полиции). Странным казалось то, что нас не взяли на дороге — вероятно, боялись подвергать риску заложника. Но почему полицейские не предотвратили выстрелы? — ведь знать о небоеспособности револьвера они тогда не могли. Ответ на этот вопрос, скорее всего, крылся в тупости и некомпетентности капитана «Курилкина», который за эту операцию сразу же был повышен до майора.