Юрий Малецкий - Огоньки на той стороне

«Всесторонний, сука!» — взвизгнул инвалид зарезанным голосом и выхватил из кармана пистолет-пульверизатор. «Живым не дамся», — решил он и послал облако соляной кислоты прямо в морду хотящей пожрать его серой погани. Машина с парализованным водителем чиркнула о бровку тротуара и остановилась.

Григорий Иванович равнодушно посмотрел на нее, машинально повторил: «Шпион всесторонний». Потом подумал и добавил сурово: «Вот то-то и оно, что оно так». Он опустил глаза, увидел в руке пистолет, стал что-то соображать, но, как видно, не сообразив, в сердцах швырнул оружие на землю; затем вместо того, чтобы идти к Токаревым, до которых оставалось два шага, повернулся почему-то, побрел было назад, домой, и вот тут уже — лучше поздно, чем никогда, — был задержан успевшими, наконец, опомниться немногочисленными свидетелями происшествия. Сделать это оказалось проще простого: задержанный не сопротивлялся вовсе.

Григорий Иванович Голобородько по-прежнему находится в Томашеве. С момента помещения в дурдом он ни разу не повысил голоса, не сделал резкого движения, не исказил лица своего в какой-нибудь непотребной гримасе. Он аккуратно выполняет все врачебные предписания и с готовностью подчиняется установленному режиму. Учитывая вышеизложенное, его, несмотря на чрезвычайную акцию, проведенную им в отношении гражданина Мостового, перевели по истечении некоторого времени в отделение для тихих.

Григория Ивановича за его покладистость и золотые руки уважают и больные, и врачи, и даже санитары. Уважению этому не мешает странная, тихая, почти радостная улыбка, не сходящая с лица Голобородько и во сне.

Витя Токарев все более укрепляется на позициях коммерческого стиля жизни и мышления. Он квалифицированно использовал сначала фирму «Токарев и Голобородько», а затем отсутствие Мостового, долго валявшегося по больницам и обивавшего пороги косметологических лечебниц после памятного всему городу происшествия. Теперь Виктор мыслит только крупномасштабно и, по мнению специалистов, пойдет, если поумерит фантазию и оставит склонность к филантропии, весьма далеко.

Не то Валентина. Голобородько ошибся в отношении этой во всех отношениях достойной женщины. Она не воспользовалась освобожденной им жилплощадью. Дело в том, что двухэтажный дом по Самарской улице попал в список домов, назначенных на слом, и Валентину с дочерью ее Маргаритой, внуком Владиком и зятем Шуриком вселили в новую трехкомнатную квартиру в новом же, близко к центру построенном, 4-м микрорайоне.

А пустой дом № 100 все ждет своей участи, все стоит по улице Самарской и будет стоять еще долго, потому что одно дело — назначить дом на слом, а другое — сломать его; мыши хозяйничают в нем, прогрызли они уже все, что можно было прогрызть; но никакая мышь не в состоянии причинить вреда находящемуся в одной из комнат металлическому предмету, имеющему форму то ли тупоносого башмака, то ли слегка заостренного с одного конца булыжника. Так и стоит эта крепость на колесах, маленькая крепость на двоих, так и стоит, до сих пор покрытая пылью, не знающая, доведется ли ей когда-нибудь в жизни стронуться с места. Стоит, не ведая ни причин появления своего на свет, ни куда подевался хозяин ее и создатель, ни кто он, этот создатель, ни — был ли он когда-нибудь вообще…

1981 г.