Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

Веня громко постучал в дверь с табличкой: «Осторожно, злая собака!» За забором раздался хриплый злобный лай собаки. Веня снова постучал и подмигнул Роману.

— Эй, хозяин! — крикнул он.

— Кого несет? — откликнулся сердито женский голос.

— Открывай, бабуля! Из райисполкома. Архитектор!.. И собачку убери!

Дверь открылась. Женщина лет сорока пяти выглянула, осмотрела их недоверчиво и сердито. Была она в теплом халате, в тапках. Волосы на голове кульком. Вид у нее раздраженный, чувствовалось, чуть затронь ее, обольет тебя с ног до головы словесными помоями. Роман заробел, а Вене вид ее придал уверенности: куда было бы хуже, если открыла дверь женщина спокойная и вида интеллигентного. Тогда можно было бы спрашивать водички напиться и удаляться. Женщина отступила от двери на асфальтовую дорожку, ведущую к дому, и буркнула:

— Какая я вам бабуля!

— Извини, мамаша! Зови хозяина! — весело сказал Веня.

— Я хозяйка!

— Это хорошо!.. Ух, садик у вас хорош! — восхитился Веня. Он снял с плеча ножки теодолита и бросил колья на землю. Серый кобель неподалеку лаял, подпрыгивал, звенел цепью. — Парнички!.. Жалко ломать!.. А придется…

— Как ломать? Что ломать? Вы о чем?.. Кто вам позволит!

— Не шуми, мамаша! Есть решение райисполкома… Я архитектор, Вениамин Аркадьевич! А это геодезист Федор Феоктистович!.. Видели экскаватор? — Веня указал за забор. — Знаете, что там будет?

— Подстанция…

— Правильно!.. А склад ей нужен?

— А мне какое дело?.. Сказали, нас трогать не будут… Там пустырь большой!

— По уточненному плану… — Веня полез в карман легкой куртки, взглянул на молча стоявшего рядом Романа и проговорил сердито: — Романовский… Федюньчик, ты что стоишь? Готовь теодолит! — Роман стал поспешно вытаскивать из футляра теодолит, устанавливать треножник, а Веня вытянул из кармана желтый потрепанный лист, свернутый многократно, распахнул его на всю длину: — Гляди, мамаша! — ткнул он в чертеж карандашом, в непонятный квадрат, испещренный цифрами и указателями. — Вот подстанция! А вот коммуникации от нее… Они как раз здесь пройдут, — указал он на забор карандашом. — А вот здесь, где парнички и угол дома, склад поставим. Видите?

Женщина, конечно, ничего не поняла, как не понимал ничего в чертеже Веня, но слушала она внимательно и недоверчиво. Собака лаять перестала, лишь урчала глухо.

— Кто вам позволит! — громко сказала женщина. Собака тут же гавкнула.

Прежней уверенности в голосе женщины не было, появилась растерянность. Это даже Роман почувствовал и приободрился. Он раздвинул ножки треножника прямо возле дорожки и прикручивал теодолит.

— Вы не беспокойтесь! — уверенно сказал Веня, складывая чертеж. — Вам все оплатят… По десятке за дерево, по пятерке за куст… Думаю, за парнички четвертак кинут, и за дом не беспокойтесь… Эх, хорош он у вас! — качнул головой Веня и посочувствовал: — Ломать жалко! Вы не беспокойтесь… На неделе госкомиссия приедет, оценит! Тысячи на три уверенно потянет!..

— На три! — задохнулась женщина. — Мне двадцать предлагали, я посмеялась только… А ну пошли отсюда! — закричала она, видимо, от отчаяния. — Собаку спущу! Тарзан!

Кобель захрипел, заметался на цепи.

— Не хулиганьте, мамаша! — прикрикнул Веня. — Мусора… милиционера позову! Мы при исполнении служебных обязанностей!.. Не мешайте работать!.. Федор Феоктистович, готово?.. Раскладывайте рейку и туда! — указал Веня карандашом за парник, а сам стал к теодолиту. — Мамаша, отойдите в сторонку!

Роман взял рейку, разложил ее и пошел по широкой асфальтированной дорожке к дому, потом вдоль стены к парникам.

— Чего ты обходишь? — крикнул Веня — Иди напрямик! Все равно через две недели все перекопаем!

Роман двинулся прямо по цветам, ломая стебли.

— Куда ты! — закричала женщина и кинулась за Романом. — Цветочки не топчи, не топчи, гад! Я их срежу! Ох!

Роман остановился за новеньким стеклянным парником. Крыша у него была поднята, и внутри что-то густо зеленело. Рейку он поставил перед собой.

— Левее, левее чуть-чуть! — кричал Веня. — Вот так! Повыше!.. Ничего не видно за этим парником проклятым!.. Да разбей ты эту раму поганую! Крышу, крышу, я имею в виду!.. Торчит, сволочь, метр не видно!

— Только попробуй! Я те разобью! — кричала и женщина на Романа, чуть не плача.

Кобель неподалеку, там, где были яблони, рвался на цепи. Роман не знал, что делать, действительно крышу разгрохать, как требовал Веня, или тот в роль вошел, просто для понта орет.

Женщина заметила, что Роман растерялся, подошла к нему и просительно заговорила:

— Федор Филимонович…

— Феоктистович, — поправил Рома.

— Федор Феоктистович, как же так, а? Как же мне теперь…

— Я-то чего, — смутился Роман и понял, что хорошо, что смутился, нужно играть доброго простачка, которого архитектор шпыняет, как хочет. — Это тот дурак! — кивнул он в сторону Вени, понизив голос, а Веня, увидев, что Роман разговаривает с женщиной, примолк. — На место не выехал, а чертеж сделал. Можно было и склад, и коммуникации на пустыре возводить!.. Но чертеж утвердили: смету составили! Теперь исполнять надо, — вздохнул Роман.

— Может, что сделать можно, а? — с надеждой просила женщина. — Я не постою!

— Наверное, можно! Но ему выговор вкатят, если переделывать… Вы же видите, он дурак, горлопан, упрется… Вы поговорите с ним… От него зависит…

— Замри, гад! — донесся крик Вени на собаку. — Пришью!

— А он насчет того… — Женщина потерла большим пальцем по плотно соединенным указательному и среднему. — Строг?

— Кто сейчас… — безнадежно махнул рукой Роман и отвернулся.

Женщина торопливо двинулась к Вене, цыкнув по пути на кобеля:

— Сядь, Тарзан! Сядь!.. Вениамин Антоныч… — услышал Роман ее голос со сладкими нотками.

— Аркадьич! — недовольно перебил Веня. — Не мешайте работать!

— Вениамин Аркадьич, можно на минутку вас?

— Чего вам?

— Вениамин Аксеныч…

— Аркадьич, грю! — рявкнул Веня.

— Простите, Вениамин Аркадьич, планчик нельзя ли изменить чуток, а?

— С какой стати нам его менять? — спросил насмешливо Веня.

— Ну как же… Сами говорите, дом…

— Да, дом хороший, а нам-то что?

— Вы обижены не будете, — торопливо заговорила женщина. — Выговор пустяк! Забудут! Я не постою…

— За чем это вы не постоите?

— Ну, я понимаю… План утвержден… Средства нужны…

— Да, средства нужны! — солидно подтвердил Веня.

— Сколько? — тихо спросила женщина.

Веня растопырил на одной руке всю пятерню, а на другой выставил три пальца. Он решил взять себе шестьсот, а Роману дать двести. Хватит тому и четвертой части.

— …десять, — выдохнула с надеждой женщина.

— …сот!

— Ой!

— Федюньчик! — крикнул Веня. — Ломай крышу, чего встал?