Константин Минин - Своя правда

— Сядь!

— Не сяду! И подавитесь своими пирожками! И чаем! — закричал дрожащим голосом я в ответ.

— Сядь, я сказала!

— Я Вам все рассказал! А Вы! Вы! Вы не имеете права допрашивать меня без адвоката! Подотритесь своей бумажкой! — продолжал кричать я, стоя около стула.

— Сядь, дурак! Или пойдешь назад в камеру! — процедила она сквозь зубы. — Хочешь адвоката? Будет тебе адвокат! Он за дверью, ждет приглашения.

Никогда не думал, что адвокатам требуется приглашение.

— Ты уже рассказал мне все, что я хотела узнать.

Она сделала глубокий вдох, возвращая тем самым, своему голосу прежнюю бархатную мягкость. Я сел на стул.

— Я делаю то, что обязана делать. Я должна тебя допросить, и я сделаю это с твоей помощью или без нее. И мне не важно, выйдешь ты на свободу или останешься здесь.

Мысль о перспективе вернуться в воняющую бомжами и нечистотами камеру заставила меня более внимательно прислушаться к ее словам.

— Помимо составления протокола допроса я обязана сообщить твоим родителям информацию о задержании их сына. Как думаешь твоей маме, в ее состоянии, будет полезно узнать, где ты находишься. По-твоему, прибавит ей это здоровья? У тебя все еще есть шанс выйти отсюда уже сегодня. И только от тебя зависит, воспользуешься ли ты им!

Она показала мне исписанный от руки бланк протокола допроса.

— Вот здесь я написала все, что нужно. Подпиши протокол, и на этом допрос окончится. И если я сочту, что ты добровольно сотрудничал со мной и все честно рассказал, я смогу сделать так, что тебя отпустят, например, под подписку о невыезде. Тогда ты сможешь пойти в больницу и навестить свою маму, но сделать это я смогу, только если ты сам захочешь мне помочь.

— Ты меня понял? — спросила она.

Я в ответ, молча, кивнул.

— Согласен?

— Да.

Нехотя проговорил я. Она сняла трубку со стоявшего на столе телефона без диска и кнопок.

— Это Скворцова. Просите всех зайти!

В кабинет вошли пожилой гладко выбритый мужчина в потертом сером костюме с не менее потертым кожаным портфелем в руке и Елена Владимировна.

Они уселись на небольшую скамейку, расположенную вдоль стены, с левой стороны от меня.

— Бережнова Елена Владимировна, Вы приглашены в качестве педагога для участия в допросе несовершеннолетнего Фролова Сергея Валерьевича, подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи 131 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вы имеете право…

Наталья зачитала по небольшой книжке в мягком переплете права, которые предоставлены педагогу в соответствии с нормами уголовно процессуального кодекса Российской Федерации, и переключилась на пожилого человека в сером костюме.

— Допрос проводится в присутствии адвоката Скуратова Александра Павловича, предоставленного городской коллегией адвокатов в соответствии со статьей…

Дальше я не слушал. Мои мысли растеклись на отвлеченные темы, и я подумал, что все эти речи для того и придумали, чтобы отвлекать людей от сути происходящего.

— Фролов Сергей Валерьевич, вы допрашиваетесь в качестве подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного пунктом вторым статьи 131 Уголовного кодекса Российской Федерации, а именно в совершении 15 мая текущего года в квартире Михайлова Александра Юрьевича группой лиц по предварительному сговору изнасилования несовершеннолетней Коробейниковой Анастасии Петровны. Что Вы можете пояснить по поводу фактов и обвинений, изложенных потерпевшей в заявлении?

Она протянула мне написанное от руки заявление. Читать я его не стал.

Наталья Николаевна вложила лист с заявлением обратно в папку и обратилась ко мне.

— Что Вы можете пояснить?

— Я никого не насиловал, и про изнасилование ничего не знаю. И что вообще за бред здесь происходит? — вспылил я.

— Я ведь уже рассказывал, всё что знаю, и Вы это уже записали, зачем Вы еще раз меня спрашиваете?

— Такие правила, — спокойно пояснила Наталья Николаевна.

Я коротко повторил все сказанное мной ранее, меня никто не перебивал, а вернее всего сказать, что меня никто не слушал. Мой адвокат открыто зевал, пытаясь выколупать ногтем мизинца правой руки грязь из-под ногтя большого пальца левой.

После того, как я закончил свой рассказ, Наталья Николаевна протянула моему адвокату давно уже написанный ею протокол допроса. Он, даже не прочитав его, резво поставил в нужных местах свою подпись и передал протокол Елене Владимировне. Она долго вчитывалась в рукописные строки, то и дело вздыхая и качая головой, в итоге и ее подписи легли на бумагу. Замечаний ни от кого не поступило, и протокол передали мне.

В тот момент у меня не было ощущения нависшей надо мной угрозы. Все происходящее казалась мне странным приключением, которое не может оказать серьезного влияния на мою дальнейшую жизнь. Лишь спустя несколько месяцев, когда, уже в статусе свидетеля, в суде я слушал обвинительное заключение прокурора, ко мне пришло осознание того, что это небольшое приключение вполне могло растянуться на несколько лет и перекроить сценарий всей моей жизни. Тогда, вновь вспоминая холодные сырые стены камеры, провонявшей бомжами и нечистотами, я понял, что только Танина настойчивость в желании непременно увести меня с собой в тот далекий весенний вечер спасла меня от перспективы поселиться в одной из таких камер. Осознание серьезности происходящего белой молнией пронзила меня от головы до пяток.

Но это было позже, гораздо позже. А сейчас я сидел в маленькой комнате для допросов городского отделения полиции в окружении ничего не понимающей в сути происходящего Елены Владимировны, почти задремавшего старика, досиживавшего закат своей карьеры в качестве бесплатного адвоката, и следователя Скворцовой, которая, судя по всему, с самого первого момента нашей беседы читала меня как открытую книгу.

Я протянул руку и взял протокол допроса. Вчитываться в рукописный текст у меня не было никакого желания.

* Виктор *

Слова директора школы о том, что Сергей найден, вызвали во мне чувство облегчения, смешанное с недоумением и тревогой. В голове крутились вопросы: «За что его задержали?», «Что он натворил?». Я попросил назвать мне имя второго задержанного мальчика и сверил его со списком.

Васильев Максим Павлович. После сверки списка с директором выяснилось, что в моем списке он значился, как Макс из 11-го «Б». Теперь все вставало на свои места. На вопросы директора о том, откуда у меня этот список, я честно рассказал о моей беседе с мальчиком по имени Андрей.

Директор школы продиктовала мне номер телефона отца Васильева Максима и настояла на том, чтобы непременно в ее присутствии я с ним созвонился. Я не понимал, чем мне может помочь этот разговор, и почему она перекладывает на меня эту работу, но спорить не стал.