Константин Минин - Своя правда

«Зачем она пришла? Обвинять меня? Угрожать? Просить за Макса? Или, может быть, помочь? Поддержать?»

Она подождала, пока Лена разуется, и они вместе направились в Настину комнату.

Старые джинсы, босые ноги, блузка не в тон, русые волосы, собранные обычной резинкой в хвостик. Настя рассматривала спину подруги, но ей казалось, что она читает понятным языком без ошибок написанное сообщение.

Лена явно собиралась в спешке или в сильном волнении. Настю это не утешило. Такой вид мог означать все, что угодно от неконтролируемого приступа ярости, до небывалых проявлений любви и сопереживания.

Девочки вошли в комнату. Несмотря на то, что родителей не было дома, привычка все важные и тем более секретные дела обсуждать, закрывшись в детской, взяла верх. Глухой хлопок межкомнатной двери произвел эффект спускового крючка, высвободившего сжатую внутри Лены пружину.

Она обернулась и резким движением бросилась к Насте. Ее голубые глаза с непривычно набухшими красными сосудами на белках старательно избегали встречного взгляда, руки обхватили Настину шею, влажные ресницы смялись о легкую ткань домашней футболки, а горячий, зажатый между двумя телами выдох, приятно согревая, растекся по груди и плечам.

Лишь в этот момент Настя окончательно перестала опасаться Лены и покрепче прижала ее к себе. Сквозь всхлипы и мокрое сопение носа она расслышала:

— Прости…

Настя уже и сама догадалось, что кроме Лены, некому было растрепать маме, где следует ее искать. И вот теперь Лена подтверждала Настину догадку, прося у нее прощение.

Наполнявшая Настю нежность к подруге в мгновение ока была вытеснена сомнением.

В Настином сознании, оставляя очередные глубокие борозды, пролетели мысли.

«Должна ли я ее так легко простить? Могу ли я ее обвинять? Если мое прощение достанется ей без усилий, не будет ли она считать, что и впредь может направо и налево трепаться о моих секретах?»

Настя очень хотела сохранить подругу, но боялась того, что Лена догадается об этом, особенно теперь, когда все остальные, судя по всему, отвернулись от нее.

Немного поразмыслив, Настя решила, что не стоит так быстро сдаваться и разрешать родившееся в Лене чувство вины.

«Я немного поплачу, потом расскажу, как мне влетело от мамы, этого она все равно проверить не сможет, так что можно и приврать. Я скажу, что мы все еще подруги, но я не стану говорить, что я простила ее».

Так думала Настя в тот момент, когда Лена, немного успокоившись, после очередного всхлипа, сказала:

— Прости! Я не должна была тебя там оставлять.

«Что?!»

Раздался взрыв негодования в Настиной голове.

«За что она просит прощение!? За то, что оставила меня! В этом она чувствует свою вину? И только в этом!»

Первым Настиным порывом было желание оттолкнуть Лену от себя, но она, на удивление, быстро успокоилась, после чего позволила мыслям формироваться свободно, без участия воли.

«Она поверила! Даже она. Несмотря на все то, что ей известно. Она поверила в меня, в мою беспомощность. Если даже она поверила, то кто может посметь усомниться? Могу ли я после этого сомневаться!?»

Лена в объятиях Насти, все еще хлюпая носом и вздрагивая, постепенно успокаивалась, и вместе с этим Настя почти физически чувствовала происходящие внутри себя изменения. То, что совсем недавно казалось выдумкой, превращалось в правду, совершенно невозможные еще вчера мысли становились привычными.

«Все зависит от точки зрения»

Вспомнила она когда-то давно папой сказанные слова.

«В чем разница между изнасилованием и приятно проведенным вечером?»

Настя с удивлением заметила, насколько легко складываются мысли, пробегая по вымученным за последние сутки схемам.

«В моем желании!»

Сделала она вывод, основанный на всем том, чего успела усвоить от мамы, ну, и пока была в полиции.

«Мое желание это и есть точка зрения! Оно является той гранью, которая отделяет преступление от обычного развлечения»

Еще один ценный вывод упал в копилку Настиных убеждений.

«Значит, все просто. Достаточно только решить, желала ли я всего того, что со мной произошло»

В тот момент Настя впервые всерьез задумалась над этим вопросом, после с усилием, напрягая память, начала вспоминать подробности прошедшей вечеринки.

«Я не возражала. Это факт.» — вспоминала она.

«Но также верно и то, что я не планировала такого развития событий, я не просила об этом, все происходило само собой.»

Лена ослабила объятия, Настя отпустила ее и, предложив Лене присесть на кровать, поспешила закончить свои рассуждения.

«Во-первых, я была беспомощна. С этой точки зрения своего согласия я не давала, а значит, все произошло помимо моего желания. Мама и Лена правы!»

Заметив, как легко все объясняется, если взглянуть на события с «правильной» точки зрения, Настя решилась обдумать самый сложный из мучивших ее вопросов.

«Но ведь мне нравилось то, что происходило!?»

«А разве это имеет значение?»

Тут же направила она свои мысли в правильное, уже знакомое русло.

«Значение имеет только мое желание. Нравилось мне или нет, с точки зрения парней, это сути не меняет, все было так, как было. Они воспользовались моим безволием и мои эмоции по этому поводу значения не имеют».

Таким рассуждением Настя поставила точку в мучившем ее до этого момента вопросе, запретив совести впредь возвращаться к нему.

«Я не могу, не имею права считать по-другому. Я не могу подвести маму, Лену и всех тех других, кто поверил в меня…!»

* Сергей *

«В больнице лечат не тем лекарством, что лучше, а тем, что есть в наличии, если оно вообще есть».

Этой во всех смыслах странной фразой ошарашил меня Виктор, снаряжая в аптеку.

Он быстро написал список препаратов из трёх пунктов и дал мне пять тысяч рублей одной бумажкой.

«Интересно, эти лекарства действительно так дорого стоят, или у него просто не было других купюр?»

«Сколько вообще зарабатывают врачи скорой помощи?»

«Моя мама работает в поликлинике, и пять тысяч для нее действительно большие деньги.»

«Если эти лекарства так дороги, то как мы будем отдавать Виктору долги?»

Все эти вопросы мешали мне сосредоточиться.

Я шел по знакомым улицам, совершенно не задумываясь о маршруте и не всматриваясь в лица прохожих. Возможно, именно поэтому за все время пути я не встретил ни одного знакомого.

Город вокруг шумел своей обычной субботней жизнью, до аптеки осталось совсем недалеко, я собирался перейти дорогу в тот момент, когда рядом со мной с шумом остановилась довольно большая белая машина.

— Малой! Быстро прыгай назад! — прокричал мне Миха сквозь открытое окно водительской дверки.

Не решившись возражать, я второпях влез в «Волгу» и, лишь захлопнув за собой дверку, заметил сидящего на переднем пассажирском сиденье Диму.