Константин Минин - Своя правда

— Что?

— ‎Там нет, — старательно выговаривая слова и не отводя от меня глаз, ответила Лена.

— Чего нет? — все больше распаляясь от ее тупости, продолжала спрашивать я.

— Там нет Максима.

Закончила свой то ли вопрос, то ли утверждение Лена, всем своим видом давая мне понять, что ответа она не ждет. Ей этого не требовалось, она прочла все по моему лицу, и хорошо, что прочла, так как ответить мне ей было нечего.

* Сергей *

Я добирался до квартиры Виктора по освещенным фонарями улицам. Без денег, без лекарств, с похожим на сливу-переросток лицом. Он принял меня без упреков и без расспросов.

Плохо скрывая злорадство, он орудовал ватными тампонами и обрывками бинтов, смоченными в каком-то ужасно жгучем и сильно пахнущем антисептике. Обработав все раны на моем лице, еще больше исказившемся от дополнительных страданий, он заставил меня закрыть глаза и коснуться пальцем кончика носа. Голова болела, но не кружилась, что, со слов Виктора, было хорошим знаком.

Закончив экспресс-диагностику, он спросил деловито-безразличным тоном:

— С дружками встретился?

Я нехотя кивнул.

— Не надо было тебя одного отправлять, — с досадой в голосе сказал он, стоя ко мне спиной и выбрасывая в мусорное ведро испачканные моей кровью бинты и вату.

— Они деньги забрали, но я все верну, — сказал я, стараясь не обращать внимания на боль, раздирающую губу.

— Не надо ничего возвращать! — с тревогой возразил Виктор.

— Просто постарайся больше ни во что не вляпаться. Этого будет достаточно.

В последней фразе я услышал нотки старательно скрываемого раздражения.

«Хорошим хочет казаться!»

Язвительной мыслью отозвался мой мозг на его слова.

— Позвони маме. Она волнуется. Соври, что весь день был у кого-то из друзей, подтягивал хвосты по учебе. У тебя есть друзья?

После короткой паузы, потребовавшейся на то, чтобы перебрать в уме всех тех, кого я могу назвать другом, и откинуть от них тех, кто пытался сегодня меня избить, я ответил:

— Да, есть один.

— ‎Андрей? — широко улыбаясь, спросил Виктор.

— Андрей. А откуда Вы?..

— ‎Мы же договаривались на «ты», — перебил он меня, не дослушав вопроса.

— Я с ним познакомился в школе, когда тебя разыскивал.

— И долго ты меня разыскивал?

— ‎Не очень. Мне повезло, что вместе с тобой сына Васильева задержали. Иначе бегал бы я вокруг твоей камеры в компании с адвокатами до сих пор.

— ‎И правда, повезло, — согласился я.

— Звони сначала Андрею, предупреди его, а потом маме позвонишь.

— ‎Как она?

— Нормально. Я днем к ней ходил.

— ‎А лекарство?

— ‎И лекарство сам купил. Когда ты трубку не взял, я сразу понял, что ждать тебя бесполезно. Только я не думал, что тебя дружки так отделают. Чего не поделили-то?

— ‎Они мне не друзья.

— ‎Ну, теперь-то, само собой не друзья.

— ‎И раньше друзьями не были.

— ‎Но раньше же ты так не считал.

— ‎Не считал.

— ‎Значит, теперь умнее станешь. Хватит об этом, звони давай, а то совсем поздно будет.

Первый же длинный гудок оборвался знакомым голосом Андрея. Он был возбужден и затараторил в трубку, выстреливая в меня стандартный набор вопросов, с поспешностью, явно свидетельствующей об отсутствии у него интереса к ответам на них.

По его вопросам я понял, что он был в курсе моего недавнего задержания и последовавшего за ним освобождения.

С трудом сдерживаясь, он дослушал мои немногословные ответы и, как бы ставя точку в этой теме, сказал:

— Я рад, что они во всем разобрались и отпустили тебя.

«Черта с два они разобрались. Ничего еще не закончилось», — хотел ответить я, но не успел.

Не делая паузы, Андрей продолжил говорить:

— А мы вчера все-таки победили. Трудно, конечно, без тебя было, но Косой новенького притащил, он, конечно, рубится как Бог…, — начал трещать Андрей, рассказывая детали недавно состоявшейся битвы, расстановку их сил и сил противника, избранную тактику и случайную удачу, состоящую в том, что они по совсем незначительным признакам заметили брешь в обороне врага.

Он рассказывал долго и подробно, я, молча, слушал его, попутно наблюдая за тем, как сквозь поток его слов распускается внутри меня и встает в полный рост удивительная негодующая мысль:

«Какая чушь! Какое бессмысленное, глупое занятие интересует его, еще совсем недавно интересовало меня. Да что там интересовало, это было главным, если не единственным, моим интересом.»

Каким бессмысленным все это стало сейчас. Только теперь я понял, что семьдесят третий, восьмидесятый, да хоть девяностый уровень — это просто циферка на экране компьютера, которая не дала мне ничего, циферка, за которую я заплатил своим временем, отметками в школе и мамиными слезами.

Прокачанные скилы и заклинания высшего уровня не дали мне ничего в тот момент, когда Миха пинал меня ногами, а Дима бил кулаками по лицу. Великий воин и маг валялся на земле в грязи и молил неведомые силы о том, чтобы очутиться где-нибудь в другом месте, не решаясь даже попытаться убежать. Я почувствовал себя обманутым, у меня украли время, даже не так, я сам отдал часть своей жизни и получил взамен иллюзию силы в вымышленном мире.

— Андрей, подожди, — прервал я его рассказ.

— Что?

— У меня к тебе просьба есть.

— Какая? — мгновенно поскучневшим голосом спросил Андрей.

Я искренне попытался попросить его соврать, в случае необходимости, о том, что я провел весь этот день с ним, но что-то мешало мне построить фразу. Липкие слова застревали в горле, и я глупо молчал в трубку, стараясь понять причину такого не свойственного мне замешательства.

— Чего хотел-то? — вырвался из телефона голос Андрея.

— Найди покупателя на моего героя, — сказал я первое, что по какой-то причине пришло ко мне в голову.

— Ты серьезно?! — голосом с нотками возбуждения и тревоги спросил он.

— Да. Я серьезно, — ответил я, окончательно осознавая пришедшее ко мне решение.

— Ты говорил, у тебя есть знакомые, которые этим занимаются.

— Ну да, есть. А ты что, решил профиль сменить? Надоело магом быть.

— Да. Мне надоело быть магом, — неоднозначно ответил я.

— У тебя же артефактов и оружия куча, тебе по частям его продать выгоднее будет.

— Не надо по частям. Продай весь разом, только как можно быстрее.

— И сколько ты за него хочешь?

— За сколько сможешь, за столько и продай, я тебе доверяю, — сказав это, я быстро попрощался, повесил трубку и убрал телефон в карман.

Виктор смотрел на меня удивленным взглядом.

Мне показалось, что он собирается упрекнуть меня в чем-то и, не дожидаясь упрека, я закричал:

— Я не буду больше врать!

А про себя добавил: «Маме».

Почему-то в ситуации, когда я сам не уверен в правоте своих решений, крик кажется мне наиболее убедительным способом защиты. В действительности, по моему крику можно определить именно те темы, в которых я наиболее уязвим.