Таня Хэйз - Твоя улыбка

— Куда ты собираешься? — мама спросила меня, когда я вышел из комнаты и направился к двери.

— К отцу, — как бы не было тяжело это произносить это и понимать, что я в любом случае ему не нужен, ведь он добровольно ушел от нас, но я не нашел лучшего варианта, как уйти именно к нему. Отец в отличие от матери умел сострадать.

— Но ты же говорил, что не простишь его.

— Я решил изменить свои планы. Я думаю, тебе будет лучше без меня и моих проблем.

Я глубоко вздохнул и вышел из дома, желая как можно скорее выкинуть из головы тот образ потерянной матери, которая действительно не знала, что ей теперь нужно было делать, и как теперь жить вместе с самым худшим страхом. А все потому, что она была глуха к другим. Она никого не слушала, а лишь старалась, чтобы ее цель была достигнута, и неважно, сколько жизней могло быть поломано.

Я вернулся обратно в парк и сел на скамью. Я знал, что сегодня мне уже не удастся встретить Адели, поэтому мне пришлось мириться со своими проблемами самому. А разве все, что произошло, можно было назвать проблемой? Это был полный абсурд! Это не было проблемой, это была жизнь.

Я с трудом заставил взять себя в руки и пойти в нужном направлении к дому отца, потому что во мне боролось дикое желание вернуться обратно и извиниться перед матерью, ведь я правда поступил довольно подло и эгоистично так же, как поступала со мной и она.

Я помнил адрес моего отца. Он жил через пару станций метро, поэтому у меня не доставило труда добраться до него. Более трудным для меня оказалось постучать в дверь и судорожно ждать и надеяться, что он откроет мне дверь и впустит в дом. Но я был уверен, что он позволит мне войти, потому что он хотел, чтобы я остался вместе с ним, когда происходил суд по разводному процессу.

Я тогда не мог ничего сделать в его пользу, потому что был ребенком, и меня естественно никто не слушал, и это было довольно оскорбительно, ведь от этого решения зависела моя жизнь, а из того следовало, что моим будущим распоряжались те, кому оно было неинтересно.

Я стоял напротив двери и смотрел на нее, то волнуясь о реакции отца, то вспоминая о том, каким все-таки был на самом деле мой отец. В тот момент я отбросил все мысли, которые побуждали страх, и постучал в дверь, зная, что сейчас меня встретят с улыбкой и радостью на лице.

Так и было, только к этим эмоциям присоединилось и удивление, поскольку мы уже не общались около двух лет из-за матери, которая всякими способами старалась отгородить меня от отца.

— Здравствуй, папа, — я произнес эти слова с долей горечи, потому что жалел о том, что не стал общаться с ним тайно так же, как я сделал и с учебой.

Отец продолжал молчать, и было видно, как он заметно оживился с начала нашей так называемой встречи и, возможно, искал нужные слова, чтобы не спугнуть меня, как это делала мама. Но он наверняка знал, что если я решился приехать к нему, то это означало лишь одно — я повзрослел и стал сам принимать решения.

— Сын, — он подошел ко мне и крепко обнял меня за плечи, больше ничего не сказав. Но лишь этого слова мне было достаточно, чтобы понять, что он был счастлив видеть меня и уж точно не собирался прогнать из своего дома. — Ты проходи, ладно? — он был не уверен в себе, но в нашу последнюю встречу он не был таким, каким стал сейчас.

Я бросил сумку в прихожей и, пройдя в гостиную, сел в кресло и сжал ладони в кулаки. Я знал, что это смогло бы выдать мои проблемы, поэтому старался как можно сильнее заставить себя успокоится, чтобы наш разговор закончился благополучно, нежели это произошло с мамой.

— Твоя мама что-нибудь передавала мне? — папа спросил меня, войдя в комнату, и его слова казались настолько чужими от этого слова «твоя», словно его с ней ничего никогда не связывало.

— Нет, и никогда бы этого не сделала, — это звучало довольно грубо, но я продолжил. — Я приехал к тебе и не собираюсь возвращаться обратно к ней.

— Повздорили? — папа улыбнулся мне спокойной улыбкой и устремил на меня непринужденный взгляд, который ждал ответа, но не заставлял отвечать на вопрос.

— Если это, конечно, можно так назвать, — я усмехнулся, и это не придавало моему лицу хороший окрас. — Я врал ей, и она узнала об этом из моих же уст.

— А в чем заключается ложь? — его тон стал схож с заинтересованностью Адели, и я снова почувствовал себя виноватым, ведь я снова жаловался на свою жизнь и был темой нашего разговора.

— Мама думала, что я становлюсь адвокатом, когда я учился в совершенно ином заведении. Меня отчислили с филологического факультета, — я принял выражение лица, которое говорило о том, что я хотел закончить разговор, и делал я это не потому, что действительно хотел этого, а потому, что я не хотел подпитывать свое тщеславие.

— Ты все-таки поступил туда, когда мама в свою очередь хотела создать для тебя совершенно другую жизнь, — его гордый взгляд вытеснил неуверенность в себе, и отец стал более оживленным.

— Ты прав. Адели сказала мне, что если я скажу матери, что меня отчислили, то она подумает, что я больше не учусь на юридическом, и позволит мне заниматься тем, к чему меня тянет, но мама оказалась неподвластной такому удачному сценарию. Она стала настолько безумной, что была готова подключить всех своих знакомых, чтобы я учился именно там, где она мечтала учиться.

— Узнаю твою мать, — этот голос был полон презрения. — Она всегда требовала большего от всех и воплощала свои мечты с помощью других. Я знаю, что нельзя этого говорить за спиной у человека, но я скажу — я поэтому ушел от нее. Мне надоело быть запертым в клетке, а она чувствовала себя свободно благодаря этому. Понимаешь, я узнал ее настоящую только в тот момент, когда мы стали жить вместе. Сначала она была улыбчивой, а затем появилось то тщеславие, которое даже не боролось с ее душой.

— Я не замечал в ней этого, — я нахмурился, когда не вспомнил ни одного момента, где встречалось бы тщеславие в ее выражении лица.

— И не заметил бы. Когда ты родился, она стала тщательно скрывать этот недостаток. Но я клонил к совершенно другому. Когда мы были молодыми, она каждый день говорила, что хочет быть адвокатом и защищать права других, — я вспомнил слова матери. — Но лишь этого она не добилась. А все потому, что ее мама не захотела, чтобы ее дочь училась и стала тем, кем хочет. Тебе это знакомо, не правда ли?

Я удивленно посмотрел на него, потому что впервые слышал историю своей мамы. Если верить словам отца, то эта неудача в молодости могла заставить ее пойти на то, чтобы повторить ее судьбу на мне, но я оказался не таким пустым, как она.

— Ведь если бы она была чуть храбрее, то смогла бы противостоять матери, — я сказал эти предположения и ждал ответа отца.