Таня Хэйз - Твоя улыбка

— Это верно, но она всегда делала то, что говорила ей мама, поэтому она не стала ей возражать, чтобы казаться хорошей дочерью в ее глазах.

— Мы с тобой далеко зашли насчет мамы, — я мягко улыбнулся, но внутри себя понимал, что мне было неприятно говорить о ком-то другом, когда речь изначально шла обо мне. — Ты ведь не бросил нас из-за меня, не так ли?

— Ты слышал истинную причину, — он сжал скулы и старался сохранять спокойное выражение лица. — Твоя мама что-нибудь говорила об этом.

— Она сказала, что я тебе не нужен, и я поверил ее словам и даже возненавидел тебя.

Между нами возникла неловкая тишина, потому что он был напуган из-за моих слов.

— Сынок, а кто такая Адели? — отец спросил меня довольно заинтересовано и улыбнулся, надеясь, что хоть такой темой он сможет развеять эту угнетающую обстановку. Я был рад, что он желал того, что и я.

— Ну, мы познакомились с ней сегодня днем в парке. Она, так сказать, помогает людям с помощью слов, и я оказался одним из тех людей, — я почувствовал, как мои щеки покраснели от упоминания об Адели.

— Ты собираешься общаться с ней и дальше? — я немного напрягся, потому что этот вопрос показался мне неким допросом, который всегда устраивала моя мама.

— Ну, я пригласил ее на прогулку завтра, — по его улыбке можно было догадаться — он понял, что мне понравилась Адели.

— Может, ты когда-нибудь пригласишь ее к нам на ужин? — он показал свой интерес в том, кто же та девушка, которая заставила меня чувствовать неловкость еще больше.

— Я спрошу ее об этом. Но сейчас, может, я пойду спать? Уже довольно поздно, — я поднялся и ждал, когда отец покажет мне мою комнату, которая когда-то и правда была моей.

— Я даже не мог подумать, что мы за вечер поговорим о много, — отец делал какие-то выводы, когда мы шли по коридору. — Я ничего не стал менять в твоей комнате.

Я поблагодарил его, и он ушел к себе, дав мне побыть одному.

Я увидел на стенах множество плакатов моих любимых мультфильмов, стопки любимых книг и полки, которые были заполнены пластинками. Эти вещи напомнили мне о прошлом, где я много времени проводил с отцом, как он водил меня в музеи и на встречи к малоизвестным детским писателям. Я был счастлив тогда, этот факт нужно было принять. В детстве все было намного легче.

Я лег спать с неким предвкушением завтрашнего дня. Впервые за долгие годы я хотел проснуться завтра и был неописуемо рад тому, что я не мог избавиться от этого желания жить, которое подарила мне Адели.

Я не мог уснуть долгое время, поэтому утром я был рад, что бессонная ночь закончилась, и можно было занять себя чем-нибудь. Я приготовил завтрак из продуктов, которые я нашел в холодильнике, и начал писать начало будущей статьи, которая явно могла показаться довольно длинной, ведь речь пойдет об Адели, поскольку лишь с ней я познакомился и решил продолжить наше общение.

— Доброе утро, сынок, — я услышал усталый голос отца и немного вздрогнул, потому что было непривычно слышать не женский голос мамы. — Чем занимаешься?

— Пытаюсь написать статью, которая должна была быть готова пару недель назад, — я немного засмеялся, но принял прежнее выражение увлеченности в работе, когда увидел строгость во взгляде отца.

— Я не помню таких случаев, когда ты не отдавал письменные работы в срок, — он немного смягчился и продолжил. — Для какого журнала работаешь? — по его глазам можно было прочитать, что его это действительно интересовало.

— У нас довольно маленькое и скромное издательство. Ты вряд ли слышал о журнале «Истории о правде».

— Конечно, нет, я же покупаю каждый его выпуск, — он засмеялся детским смехом, и его ответ не был похож на иронию.

— Ты не шутишь?

— Нет, конечно. Я покупал его, потому что знал, что там твои статьи, — сейчас я выглядел довольно глупо, я всегда боялся этого.

— Но, почему ты тогда спросил, где я работаю?

— Я хотел узнать, ответишь ли ты то, что есть на самом деле. Насколько я тебя помню, ты всегда все приукрашивал, чтобы не выглядеть человеком, который ничего не добился.

Его слова были верными, уже в который раз, отчего я был зол на себя и свои недостатки, ведь именно это и могло отталкивать других от меня в общении. Мне стало ужасно стыдно за все, что я когда-либо делал.

— Я бы соврал, если бы нигде не работал. Мне нравится работать в этом журнале, где статьи пишут честные люди, и в том тексте нет ни капли лжи, — я прекрасно понимал, что не входил в число тех честных людей, которые были дружелюбными.

— Я знал об этом. Ты извини, если я сказал что-либо не то, ладно? — я был удивлен, он никогда не извинялся за свои слова, потому что говорил открыто и только правду, на которую нельзя было обижаться.

— Я пойду в свою комнату, мне нужно закончить мысль и начать собираться на встречу, — я поднялся и собрал свои листы с текстом.

— Не забудь позвать ее на ужин, — папа радостно крикнул мне, когда я выходил из кухни, и я улыбнулся его настойчивости.

Я прекрасно осознавал, что ушел не для того, чтобы закончить работу, даже отец это понимал. Я был слишком взволнован предстоящей встречей. Я старался не показывать это волнение при отце, но он и без моего выражения лица догадался, что я с нетерпением ждал предстоящего часа, чтобы собраться и уйти.

Я ужасно боялся того, что вновь начну жаловаться на свои проблемы и так и не спрошу о том, как ее дела. Я был уверен, что она ждала этого от людей, которым помогала, но уже, может быть, потеряла надежду на это.

Я тоже был ужасен, как все, с кем она общалась. Я только недавно осознал, что прося помощи, я не собирался благодарить за нее кого-либо. Я не должен был жить таким образом, по таким правилам. Я жалею о том, что понял это только сейчас, когда пробежал довольно длинный путь в бегстве от самого себя.

Я обрадовался, когда увидел на стрелках настенных часов — два часа вечера — и начал быстро собираться, надеясь на лучший исход событий. Я правда верил в это и в то, что я буду уделять внимание лишь ей и мое гнилое тщеславие попрощается со мной.

Я собирался выйти довольно рано, поэтому решил пойти пешком к нашему месту встречи. Перед выходом отец дал мне пару советов и пожелал удачи. Он был рад за меня, возможно и потому, что об Адели знал лишь он, что давало ему некое преимущество перед матерью.

Я ждал ее там, где мы гуляли вчера, и меня переполняло приятное чувство перемен. Я вздрогнул, когда услышал ее голос. Он был довольно жалобным, и не смотря на нее я мог предположить, что она вот-вот заплачет.

— Я понимаю, что Вы больше не собираетесь ждать, когда я верну долг, но я Вас прошу, будьте хоть немного добродушны. Дайте мне еще немного времени. Я работаю, и мне осталось собрать еще немного денег. Я обещаю, я верну все до копейки, только мне нужно время, — ее слова были немного наивны, а именно в том, что кто-то даст ей время. Я, конечно, не знал, о каком долге шла речь, но мог предположить, что ей не позволят тянуть слишком долго. — Три месяца? — она произнесла это с болью в голосе, и я слышал за спиной, что она говорила это, будучи совсем рядом ко мне. — Хорошо, я согласна, только не звоните мне больше, я Вас умоляю! — она понизила голос, быть может, потому, что заметила меня впереди и не хотела, чтобы я интересовался ее проблемами.