Пак Кённи - Земля

Показалась Кви Нё, она пробежала по тропинке между огородами, за спиной её развевались, вплетенные в косу, темно-бордовые ленты. Чхве Чи Су увидел женщину из окна террасы, заметил, как на её тонких красных губах блуждала загадочная улыбка.

Они закончили играть.

- Ну и духотища! - произнес Чхве Чи Су, собирая камешки в ящик.

- Очень жарко, - согласился Чо Джун Ку. Он достал из кармана носовой платок и стал утирать вспотевший лоб.

- Не желаешь сходить в горы?

- В горы?

- Ну да, там, возможно, встретим нечто интересное.

- Гм... - Джун Ку замешкался. Значение слова «Интересное» имело разную подоплеку, в зависимости от того, где оно произносилось. Помнится, в Сеуле, когда Чхве Чи Су потащил его, Джун Ку, в район красных фонарей, то он тоже сказал: «Пошли, покажу кое-что интересное». Но в горах не могло быть ничего подобного, ни питейных забегаловок, ни публичных домов. Хотя, зная характер Чхве, от него можно было ожидать какой-то подвох, из ряда вон выходящую выходку.

Чхве Чи Су внимательно смотрел на родственника с хитроватой улыбкой на лице. Точно с такой улыбкой, какая была у героя поэмы китайской династии Тан Чжао-Чжоу.

Они вышли наружу, высокий и долговязый Чхве Чи Су и низкорослый Чо Джун Ку, превозмогая зной, поднялись к павильону на холме, где в тени каштана сидела убогая До Чхуль Не. Женщина сидела в рваной одежде, верхняя часть тела была почти оголена. При виде нее, Чо Джун Ку отвернулся, чего не сделал идущий рядом Чхве Чи Су. Янбан холодно взглянул на нищенку и окликнул её:

- Как поживаете? Что-то вас в последнее время не видно в деревне!

- Спасибо, неплохо поживаю. В деревню я наведываюсь, когда скучно... А ваш гость, говорят, пьет вино с простолюдинами. Это правда?

- Пью вино? - опешил Чо Джун Ку. - Я полагаю, что знатные люди должны общаться с простыми крестьянами, в том числе вкушать их еду и питьё.

- Но не все это одобряют, - сказала женщина.

Путники зашли в лес. Чо Джун Ку обернулся и увидел, как До Чхуль Не, маленькая и жалкая, скорчилась под каштаном.

- Эта тропинка скоро свернёт вправо, - сказал идущий впереди Чхве Чи Су. - Она ведёт к небольшому храму, где стоит алтарь трём духам деторождения.

- Вот как?!. - удивился Джун Ку, шагая следом.

Вскоре путники вышли к ручью, через который был переброшен каменный мост.

- Значит, в тот храм люди ходят молиться о потомстве? - спросил Чо Джун Ку.

- Верно, - ответил Чхве Чи Су. - Разве ты не узнал про это в свой прошлый приезд?

- Нет. У меня тогда было мало времени... Но разве подобные храмы не встречаются повсюду?

- Нет, конечно. Храмы трёх духов деторождения очень редки.

- Что до меня, - храм ли духов деторождения или храм духов-хранителей деревни, - всё едино.

- Этот храм, куда мы идём, построила моя прабабушка.

- Правда?!

- Только нашему роду он не помог.

- Всё это предрассудки и суеверие.

- Скоро мы будем на месте... Вот тропа разветвляется: левая ведет к задней части храма, а правая - к фасаду, там будет ручей, побольше того, что нам встретился. В нём часто купаются женщины.

- Женщины, подумал, улыбнувшись Чо Джун Ку, - не хочешь ли ты тайком взглянуть, как они купаются?

Вскоре между деревьями показался храм, стоявший одиноко в тишине. Чхве Чи Су прошептал: «Тихо!». И подтолкнул вперед Джун Ку.

Вблизи храм выглядел небольшим и очень старым, краски на стрехах почти выцвели.

- Что мы тут, черт возьми, делаем? - выпалил негромко Джун Ку.

Чхве поднёс палец к губам, его глаза озорно блестели и всем своим видом он походил на мальчишку, намеревающегося нашкодить. И в следующую минуту они увидели у фасада женщину. Кви Нё. Она поднималась по ступенькам крыльца с полотенцем в руке. Скрипнули раскрываемые двери, послышались легкие шаги, ступающие внутри храма. Наступила тишина. Затем донесся голос, произносящий молитву: «О, три духа деторождения! Дух дерева! Дух горы! О, божество Чончоран! Божество Ынчоран! Я, девятнадцатилетняя дочь семьи Ким, молю вас дать мне сына, продолжателя рода!.. Молю вас о сыне, продолжателе рода семьи Чхве!..»

Чо Джун Ку удивленно округлил глаза. А Чхве Чи Су расплылся в улыбке. Голос не умолкал долго, молодая женщина, вероятно, сложив вместе ладони, без конца кланялась в мольбе. Потом голос замолк, протопали шаги к выходу, и всё стихло. Донесся крик совы из глубины леса, там птица, словно выпущенный из катапульты камень, летела между деревьями, плача.

- Ну и дела! - проговорил изумленный Джун Ку. - Признайся, братец, ты тронул эту девицу, не так ли? - И рассмеялся.

Засмеялся и Чи Су:

- Разве ты не находишь это интересным?

- Мда... Девица не промах, надо полагать... Богатство янбана, вероятно, не давало ей покоя.

Чхве Чи Су нахмурился:

- Спрашиваешь, тронул ли я эту девицу? Зачем трогать, если интересней просто наблюдать.

- Что, что?

- Бывают же люди с навязчивыми идеями... Они полны корысти, недовольства, обиды, ненависти... оттого готовы на преступления.

- О чём это ты?

- Она молилась о продолжателе рода моей семьи... Разве не навязчивая идея преследует эту девицу Кви Нё?.. Пошли отсюда...

До самого каменного моста Чхве Чи Су молчал, затем сказал, обернувшись к Чо:

- А не съездить ли тебе в Сеул?

- В Сеул? - не понял Джун Ку.

- Я попрошу тебя достать для меня охотничье ружье.

- Да, да, конечно.

Влажный вечерний воздух был напоен тишиной, нарушаемой легким потрескиванием горящих веток и травы. Ён И жег костер во дворе дома, чтобы дымом разогнать комаров. Он сидел на корточках и покашливал от дыма, во рту у него была трубка. Одетый в изношенную льняную рубашку, мужчина выглядел усталым: весь день он провел на поле. Опустив плечи, он смотрел на огонь. Но физический труд и лишения не шли ни в какое сравнение с его душевными переживаниями, которые доставляли сущие мучения. Ежеминутно и ежесекундно он думал только о Воль Сон. Ему стоило больших усилий, чтобы удержаться и не побежать за реку, на развилку трех дорог, к таверне.

Он вытряхнул из трубки золу, набил свежего табаку. Думая о любимой, Ён И невольно вспоминал давние события, когда молоденькую девчушку Воль Сон уводил неизвестный мужчина. Ён И с тяжелым сердцем наблюдал за ней, уходящей из деревни, сам схоронившись за скирдой ячменя. Тогда он, со слезами на глазах, шептал: «Воль Сон! Пусть у тебя на чужбине всё будет хорошо!..» И когда она вернулась спустя десять лет, одна, и открыла в городе забегаловку неподалеку от рынка, в сердце Ён И вновь вспыхнули прежние чувства. В выходные он непременно отправлялся на рынок, чтобы хоть мельком видеть её, а свою тоскующую душу утешить водкой. Но после той ночи, когда бродячие музыканты устроили на площади рынка спектакль с масками, всё изменилось. Воль Сон стала его плотью и кровью. А потом они вновь встретились на окраине деревни, в доме матери Воль Сон. Воспоминания о её жарких объятиях, прикосновениях упругой, нежной кожи, запахе её тела сводили его с ума. Была потом еще встреча, он уходил в город и не ночевал дома. Жена закатила ему скандал. А что ему эти ссоры? Как бы ни бесновалась Кан Чхон Дэк, Ён И не обращал на это внимания. Крики и шум проходили стороной, как если бы совместная жизнь с женой его вовсе не касалась. Ведь он впервые ощутил грусть и любовь. Прежде ленивый и бездеятельный, Ён И теперь стал прилежным тружеником, делал всё по дому, чинил, поправлял. Он словно шагал по известной только ему одному дороге жизни, где существовали любовь, самоотверженность, сострадание...