Евгений Мороков - Отчаянный марафон

— Ты меня достал! — Деревянные крепкие руки вцепились в толстовку, я услышал хруст ткани в области подмышек.

— Аккуратней, приятель. — Не успел я встать на ноги, как он ударил меня головой о багажник.

— Знаешь, сколько у меня таких умников было? — Правая сторона лица прилипла к холодному металлу.

— Эй, приятель, я же не виноват, что ты оказался самым тупым в группе.

Его руки обхватили мои ребра. Я уже знал, что дальше будут американские горки без страховочного крепления. Только бы упасть не на голову. Пара секунд и бросок через бедро с падением на левую часть туловища. Полицейский сработал оперативно: заломил руки, достал наручники и использовал их по назначению. Лицо было под прессом правой руки. Пыль с асфальта попала в рот. Плевок. Вдох еще одной порции грязи. Жуткая боль в голове с приправой из «вертолетов». Хотелось сбежать из этого тела, доставляющего одни неприятности. Руки ныли от залома, кисти от наручников, а тело от экипированной тушки на мне. «Вы что делаете? Как вы можете? Вы же правоохранительные органы!» — Даша кричала со сцены из восьми ступенек. Свет за ее спиной придавал ее силуэту важности и праведности, рядом с ней стоял Ян и второй полицейский с двумя автоматами.

— Ну что? Ты успокоился? — боец попытался держать голос под контролем, не выпуская агрессию наружу.

— Да я уже почти уснул, — сделав еще один плевок, ответил я.

— Ладно, кретин. Вставай.

— Только после вас.

Все сбежались к машине. Даша пыталась достучаться до бойца, рассказывая ему должностные обязанности. Ян вполголоса общался с его напарником, а я облокотился на дверь и вдыхал ночной воздух, пропитанный влагой, мягкий и свежий. Мысли прыгали с полки на полку, невозможно ухватиться за что-нибудь. Кто-то постоянно переключает каналы у меня в голове.

— Всё, поехали в отделение.

— Может быть, мы в скорую поедем? Ему к врачу надо! Посмотрите на него! — сказала Даша.

Ладно, поехали для начала в скорую, — устало произнес напарник.

— Запрыгивай, — скомандовал боец.

— Наручники.

— Не будешь буянить?

— Не переживай.

В скорой помощи оказался веселый врач. Он посмеялся над нашими приключениями, сделал снимок, вправил нос и попросил ждать у кабинета. На лакированных лавочках не было места. Откуда столько людей в столь поздний час — неизвестно. На одной из них сидела бабуля с хмельным мужиком. На вид ему было лет сорок. Худого телосложения, с трехдневной щетиной и сонными глазами. На правой руке — гипс, на левой — партаки. Бабуля колола его острым локтем, чтобы тот не впадал в гремучий сон.

— Еще один алкоголик! — сказала она, глядя на меня. — Такой молодой, а уже полиция привезла! Вот что тебе спокойно не живется? — презрительный взгляд разбудил все ее морщины на престарелом лице.

— На такси денег не было, — я прильнул спиной к стене и спустился вниз, как пожарный по трубе во время тревоги.

— Сколько же вас, молодых и пьяных. С самого детства ребята спиваются. — Это уже переходило в выступление.

— Сегодня, видимо, только я, — я развел руками, показывая на публику.

— Тьфу, противно на тебя смотреть.

— Это все по причине моего покалеченного носа. Вот встретились бы мы с вами вчера. Я бы вам уж понравился. Вчера был трезвый день.

— Да ну тебя. Лучше скажи, кто тебя так?

Наш разговор прервал врач, диагноз «перелом» его никак не смутил, он улыбался и продолжал радоваться жизни. Я смотрел на это двухметровое тело, конские зубы которого отражали лучи света с яркой лампы на отбеленном потолке, и удивлялся его радости жизни. Он похлопал меня по плечу, затем мы отправились к машине.

Мы ехали по пустым улицам, усыпанным светофорами и железными остановками. Я сидел посередине, Ян по правую сторону, оставив спутницу по левую руку. Радио никто не включил, полная тишина, утомляющая тишина.

— А это все надолго? — протянув голову между передних сидений, спросил я.

— Ну, приятель, этого мы тебе сказать не можем.

— Слушай, я знаю одного капитана, он все решит.

— У всех кто-то есть, приятель, — отвечал мне полицейский за рулем. Он мне нравился. Спокойный и тихий. Совсем не схож с бойцом.

— Я вам серьезно говорю.

— И что за капитан? — спросил боец.

— Капитан… — в голове все смешалось. — Капитан Америка. — Они засмеялись, но я не сразу понял почему.

— Ну ты и шутник, приятель, — после этих слов водителя до меня дошло.

— Это все тяжелый день, — произнес я, — это все тяжелый день.

Меня оставили стоять у дежурного окна, а все остальные вышли на улицу для переговоров. За окном сидел хряк с короткими светлыми волосами, усыпанными на квадратной голове, выглаженной голубой рубашке, сдавливающей массивную шею с тремя морщинами от складок, и тупым взглядом в экран монитора. Он спокойно попивал чай из бежевой кружки, на ней было несколько черных колец от предыдущих заварок. Я ходил по кругу, высматривая что-то интересное, на чем можно было бы остановить взгляд. Голос из камеры выдал несколько позывных.

— Парень, дружище, парень. — Я сначала не понял, кто это и откуда. Показалось лицо за решеткой.

— О, привет, — ноги поплелись к камере.

— Послушай, я здесь оказался случайно. Мне надо выйти, — огромные стеклянные глаза смотрели сквозь меня. — Скажи им, скажи им, что мне надо выйти.

— Мужик, я тут ничего не решаю, — я развел руками в знак беспомощности.

— Я тут случайно! Слышишь, — он ударил по решетке, — у меня жена рожает! Ты понимаешь?! Мне нельзя тут быть!

— Я понимаю, только помочь ничем не могу. Скоро я к тебе присоединюсь, займи лучше мне место.

— Мне надо выйти! Ты должен им сказать, — голубые глаза побежали по комнате, он вцепился в решетку и продолжал что-то говорить. Меня окликнул дежурный.

— Эй, парень, стой здесь и никуда не ходи! — рявкнул он.

— Как скажете.

Телефон завибрировал, смс: «Саша с Кириллом поехали в банкомат снимать деньги, скоро мы тебя вытащим». Сообщение от Яна меня немного подбодрило, пора было заканчивать этот бардак.

— Так, значит, тебя побили на озере, а потом ты разбил стекло в больнице. Так, так, — дежурный разговаривал сам с собой, не поднимая глаз.

— Если кратко, то вы попали именно в цель, — как можно ближе к окну произнес я.

— А на борьбу или бокс ходить не пробовал, чтобы сдачи научиться давать, а не стекла крушить в больницах? — он улыбнулся экрану.

— А со стула встать не пробовал и побегать? А то скоро ворот рубашки задушит, — я выплюнул эти слова, ни капли не задумываясь.

Через полчаса меня попросили сдать шнурки, кошелек и прочую мелочь. Камера была готова принять нового жителя. Единственное, что разрешили сделать, — это покурить. На улице за калиткой стояли ребята, но напарник бойца сказал, что мне нельзя туда подходить. Он одолжил мне сигарету и зажигалку, а затем разрешил и перекинуться парой слов с друзьями.